— Нет, видишь ли, я никогда не пойму, почему не хотят признать, что Компонг-Том — прелестнейшая деревушка. Правда, глинистые берега Арропо, на берегу которой она расположена, не изобилуют растительностью. Болота, которые ее окружают, тоже, вероятно, не особенно здоровые. И там, может быть, слишком много москитов и тысяченожек, но все это не важно. В этом пейзаже есть что-то, что заставляет меня предпочитать его другим. Константинополь по сравнению с ним кажется мне пресным, Неаполь — серым, Версаль — искусственным… Думаю, впрочем, что это мое право.

Знакомы ли тебе эти ночи, когда неустанно жаждешь наступления утра, чтобы снова обрести жизнь — так она нам кажется хороша? Такова была для меня ночь в Компонг-Томе. Едва только забрезжил рассвет, как я уже был на ногах. Конечно, первое, что я хотел сделать, это открыть ставни. Но это не удавалось, несмотря на неоднократные попытки. Через щелку ставней я не мог видеть, что мне мешало. Я тронул пальцем. Это было что-то в роде гигантского серого мешка, не то кожаного, не то резинового.

Заинтригованный, я вышел и обошел вокруг дома.

— Ах, черт возьми! Я мог бы без конца толкать изо всех сил… Слон!

Он придвинулся к стене. Мне улыбались его маленькие веселые глаза. Он, казалось, был очень доволен своей проделкой.

Как раз в этот момент мои бои возвращались с рынка, куда ходили узнавать о бетеле и сушеной рыбе. Я спросил их:

— Что он здесь делает, этот чудак?

— На каникулах, месье.

— Как на каникулах?

— Да, месье, слон короля Сисовата.

И они объяснили мне, что двор Пномпеня находит, что кормить слонов слишком дорого, а поэтому отправляет их на некоторую часть года в северные провинции.

— Он есть здешние маленькие деревья и помогать камбоджийским «nhaques» в сельских работах.

— Совсем как королевские танцовщицы, которых отправляют в Ангкор?

— Да, месье.

Меня окончательно развеселила мысль об этом маленьком персонале, помещенном на бесплатный отдых добродушной и расчетливой королевской особой.

— Ну, а как же автомобиль? — спросил я.

У них опять появилась их неизменная страдальческая улыбка — это значило, что автомобиль мой был в очень и очень плачевном состоянии.

— Он не довезет меня до Ангкора? Улыбка сделалась еще более печальной.

— Ну, тем хуже! Ничего не поделаешь, попробуем выбраться без него.

По правде говоря, я все это предвидел, но ничего не имел против, чтобы мне подтвердили это лишний раз.

Не желая, однако, полагаться на волю случая, я пошел к навесу, под которым стоял автомобиль моей спутницы.

Я убедился, что могу быть спокоен. В распоряжении миссис Вебб было целых два автомобиля. Один — огромный, очень комфортабельный и сильный, другой — поскромнее, но все же вполне удовлетворяющий всем требованиям богатых людей. В настоящей поездке он должен был играть роль телеги: до отказа был переполнен всевозможными сундучками и прочими предметами.

Трое слуг-сингалезцев, полуголых, занимались своим туалетом. Я был приятно удивлен, когда они обратились ко мне за инструкциями.

— Я ничего не знаю о планах миссис Вебб. На всякий случай будьте готовы к отъезду через час.

Они скептически покачали головами. Я отошел от них и отправился побродить по деревне, пытаясь укротить ходьбой то безмерное счастье, которым я был охвачен.

Около десяти часов тусклое зенитное солнце начало погружать людей и животных в мрачную дремоту. Максенс все еще не выходила. Я стал немного беспокоиться и рискнул постучать к ней.

Горничная мена буквально выпроводила…

— Госпожа спать. Будить не надо. Иначе ужасно! Ужасно! В полдень один из сингалезцев, крайне торжественный в

своей белой куртке, шотландской юбочке, с черепаховым гребнем, начал накрывать на стол на два прибора в вестибюле, а его товарищ принялся толочь лед, который вытащил из большого полотняного мешка.

— Итак, — сказал я себе, — вот, кажется, путешествие, обещающее пройти в прекрасных условиях! В общем, нечего и злиться на эту задержку. Впереди у меня целых одиннадцать месяцев! Вот если бы был здесь этот старикашка Барбару, воображаю, какую бы он рожу скорчил, ведь он думал, что отправляет меня прямо на смерть, этот старый Вельзевул!

Наконец, в час дня Максенс появилась. На ней были пикейные штаны, высокие сафьяновые сапожки, фланелевая жакетка с длинными полами. В руке у нее была большая фетровая шляпа, которой она обмахивалась.

Я подождал немного, чтобы справиться о ее здоровье. Я хотел знать, назовет ли она меня по имени, чтобы мне не остаться у нее в долгу. Но это означало, что я плохо был знаком с невероятной выдержкой, свойственной крепкой американской расе.

— Здравствуйте, господин Сен-Сорнен, надеюсь, вы хорошо выспались?

— Превосходно.

— Почему же вы так рано встали? Я слышала, как вы слонялись по всем углам дома. Когда это слуги, это неважно. Они могут ходить взад и вперед без конца, спорить, опрокидывать мебель, на это не обращаешь внимания. Но люди свободные, это совсем другое дело, я не знаю почему.

Я пробормотал какие-то извинения, ссылаясь на необходимость справиться о моем автомобиле. Я не преминул сообщить, что он был совершенно испорчен.

— Ну, так что же? Ведь он принадлежит вашему правительству, а вы поедете в моем.

Думаю, ты догадался уже, что я на это рассчитывал, но был счастлив услышать подтверждение из ее уст — ведь такая независимая женщина легко могла изменить свое решение за ночь, не правда ли?

Но она уже отвернулась от меня.

— Тамил, — сказала она одному из сингалезцев, — дай мне стакан и льду, и вот этот флакон, и бутылку, вот эту и ту.

Я с восхищением следил за ней, пока она приготовляла эту смесь в серебряном стакане.

— Тридцать шесть, — продолжала она, — я умею приготовлять тридцать шесть видов коктейля, столько же, сколько звезд на флаге союза. Разумеется, каждый из них носит имя одного из Штатов. Вот этот я предпочитаю — Алабама, там я родилась в… Нет, дорогой мой, вам еще не следует знать, в котором году это было. Будьте осторожны, он очень крепкий.

Действительно, он был очень крепок. Но из уважения к ее родине я счел себя обязанным выпить до дна громадный стакан, равный, по-моему, трем большим коктейлям.

— Теперь немного виски — надо растворить сахар, — сказала она, — идемте к столу.

— Когда вы рассчитываете ехать дальше, миссис?

— Отдохнув после обеда, около четырех.

— Вы не боитесь, что это будет поздно?

— Нисколько. Мы будем у Ангкор-Вата как раз при заходе солнца — самое лучшее время. Вы не знали этого? Об этом есть во всех книгах.

Я поспешил переменить разговор.