если и брал в плен матросов и пассажиров с разграбленных им судов, то совсем не для получения выкупа.

В глазах Оги именно это преступление и было самым большим грехом Диего. Всех захваченных людей кровожадный испанец превращал в рабов. Он нажил состояние, торгуя живым товаром — и черными, и белыми, и цветными. Ни для кого не было секретом, что Диего время от времени совершает набеги на прибрежные поселения, воруя мужчин, детей и особенно женщин для того, чтобы потом продать их на турецком и кариб-ском невольничьих рынках. От одной мысли об этой падали, Диего, Оги начинало мутить.

Марко крепко сжал руль, осторожно ведя баркентину по курсу. Испанский галеас приближался, все более увеличиваясь в размерах. Корабль испанца был по меньшей мере вдвое мощнее «Неистового» и вдвое лучше вооружен. Черные бойницы походили на горящие злобой глаза, а изогнутая дугой ватерлиния и повторяющая ее по форме кривая, образованная рядом неподвижных весел, напоминали рот, скривившийся в хищной усмешке. Бывалые моряки при взгляде на корабль поеживались и отворачивались в суеверном страхе. Многие из тех, кто нынче плыл матросом на «Неистовом», уже имели опыт общения с Диего. Но только тогда обстоятельства были чуть благоприятнее: в открытом море, где места для маневров более чем достаточно, на корабле более быстром, чем «Дьявол», с капитаном чуть поискуснее Диего, они благополучно избежали беды. Теперь дело обстояло несколько иначе: корабль с двух сторон зажимали берега канала, свободы для маневра не было никакой, и одного удачного попадания хватит, чтобы разнести «Неистовый» в щепки.

— Крепче штурвал, Марко, — бросил через плечо Майлз.

Все внимание его приковал корабль, вернее, даже не сам корабль, а его капитан. Только, к несчастью или, наоборот, к счастью, палуба «Дьявола» была пуста.

— Что-то не видно никого, — осторожно заметил Оги. — Может, он в городе.

— Да нет, он-то здесь. Я его нюхом чую. Спрятался и наблюдает, подонок.

— Что это их всех сюда принесло? — задумчиво проговорил Оги, кивая в сторону судов.

— Соскучились по белым наложницам, — по-испански процедил Майлз и скривился, будто сказанное оставило противный привкус во рту.

— Это понятно, но почему так много кораблей? — недоуменно пожал плечами Оги.

— Человек порочен и жаден, — цинично заметил Майлз, но, не успев закончить мысль, хлопнул себя по лбу: — Господи, Александра!

Оги нахмурился.

— Что это ты надумал, парень? — подозрительно прищурившись, спросил он.

— Курт! — заорал Майлз и, обернувшись к Макарди, добавил: — Скоро начнутся торги, Оги, а перед торгами — показ живого товара. Ты можешь представить, сколько может стоить такая красавица, как Александра?

Шотландец изменился в лице. С выражением горестного недоумения он посмотрел на капитана:

— Ты хочешь сказать… Я не дам такому случиться, парень! Только через мой труп ты сможешь…

— Черт, Макарди, ты что, спятил? Как я могу даже подумать о том, чтобы продать человеческое существо, не говоря уже о том, что этот человек — Александра…

По тону, каким были произнесены последние слова, шотландец понял, что со вчерашнего дня в отношениях капитана и их красивой пленницы что-то изменилось.

— Простите, капитан, — смущенно пробормотал Оги, считая бестактным задавать вопросы.

— Вы звали, сэр? — спросил запыхавшийся Курт, бежавший, очевидно, с другого конца корабля.

Майлз взял мальчика за плечи и приказал:

— Иди вниз поскорее и вели мисс Уайком оставаться в каюте. Ради ее же безопасности она не должна подниматься наверх ни под каким видом! А ты останешься караулить под дверью. Понятно?

— Да, сэр.

Майлз слегка подтолкнул Курта к трапу, ведущему вниз, на главную палубу. В двух шагах была дверь, та самая, которой воспользовалась Алекс во время своей ночной вылазки. Таков был кратчайший путь к каютам. Курт кинулся исполнять приказ, но Майлз, вдруг подумав о чем-то, махнул юнге рукой, велев подождать. Подойдя к мальчику, Майлз тихо сказал:

— Послушай, если ее не будет у себя в каюте, то…

— Да, сэр, я знаю…

Курт отвел глаза, и Майлз понял, что юнга знает, где Алекс провела ночь. Смущенный тем, что невольно оказался в курсе того, о чем капитан, возможно, не хотел бы никому говорить, Курт, запинаясь, сказал:

— Ну… Ее не было в каюте утром, когда я принес завтрак, а когда я пошел вам доложить… ваша дверь была заперта… сэр…

Курт говорил все тише и тише, а последнее слово произнес едва слышным шепотом, но, закончив свой рассказ, Курт поднял глаза и решительно заявил:

— Клянусь, капитан, кроме меня, об этом никто не узнает!

— Хорошо бы так, сынок, — сказал вместо напутствия Майлз. — А теперь живо!

Меньше всего Майлз хотел, чтобы из-за него пострадала репутация Алекс. Он знал, что никто из моряков ничего не осмелится сказать ей, но этого было недостаточно. Майлз не желал, чтобы кто-то даже думал о ней плохо. Теперь-то он знал, что Александра до сегодняшней ночи была девственницей. Ни тогда, ни позже Майлзу не пришло в голову задуматься над тем, что его планы сохранить доброе имя Александры Уайком входят в некоторое противоречие с его же планами сделать ее своей официальной любовницей в Чарлстоне, тем самым низведя ее до положения дамы полусвета, для которой доступ в так называемое порядочное общество закрыт.

Впрочем, сейчас все равно об этом рано было думать. Алекс находилась в опасности реальной, а не предполагаемой. Если Диего Родера хоть краем глаза увидит Александру, он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить ее. Одна мысль о том, что его женщина окажется в руках этого подлого злодея испанца, делала Майлза больным.

— Смотри, капитан! — прошептал Оги, дергая Майлза за рукав. — Вот он!

Высокий, атлетически сложенный мужчина словно из воздуха возник у борта «Дьявола». Длинные черные волосы сосульками висели вдоль лица цвета недозрелой оливы, касаясь широких мощных плеч. Диего широко улыбался, подняв руку для приветствия:

— Здравствуй, друг!

Раскатистый голос испанца легко преодолел разделявшее корабли расстояние. Сейчас они почти касались бортами.

— Тоже мне, друг, — сквозь зубы процедил Майлз и тем не менее с самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен, громко ответил по-испански: — Добрый день, Диего! Что привело тебя на Тенерифе?

— То же, что и тебя, дружище! — с громким смехом отозвался испанец.

— Что-то не пойму, о чем ты, — с той же ласковой миной сказал Майлз.

— Как же! — подмигнув, крикнул Диего. — Вижу, и ты взялся за ум. Даже великий Золотой Орел перестал гнушаться продажей надоевших ему любовниц. Она принесет хорошие деньги, не так ли?

— Кто? О ком это ты? — У Майлза по коже мороз пробежал.

Алекс замерла на последней ступеньке трапа. В этом испанце, так бесцеремонно разглядывавшем ее, было нечто пугающее. Он был похож на хищника, готового схватить и унести ее в свое логово. Алекс не понимала слов, но разговор явно шел о ней. Гигант рассмеялся, и его смех пробрал Александру до костей. Она не отрываясь смотрела на испанца, не заметив идущего навстречу Майлза.

— Черт! — заревел Майлз, увидев Александру на трапе.

Капитан был в ярости. Алекс как нарочно сделала все, чтобы привлечь внимание Диего. Этот наряд, распущенные волосы… Зачем, зачем она выставляла себя напоказ? Кросс был слишком озабочен тем, чтобы увести ее от беды, чтобы думать о вежливости.

— Какого черта ты тут делаешь? — взревел Майлз, хватая Алекс за руку. — Во что это ты вырядилась? Я же велел тебе оставаться внизу с Куртом!

Смущенная его тоном, равно, как и странным приказом, который ей никто не передавач, Алекс