так мало стоит, почему я должен держать свое? Ступайте вниз!

Майлз буквально втолкнул ее в открытую дверь, и Алекс едва не расшибла себе лоб на темной лестнице. Благополучно добравшись до каюты, она хотела было войти и закрыть за собой дверь, но Майлз опередил ее, больно схватив за руку.

— Черт! Пустите меня!

— Нет, не надейся! — Не обращая внимания на яростное сопротивление, Майлз перехватил ее руки так, чтобы она не смогла ударить его, и свистящим шепотом предложил: — Теперь давайте побеседуем, черт побери. Чего ты добивалась, устраивая этот маскарад и… что именно ты видела, когда была там, наверху?

— Что я могла видеть, капитан, из этой кладовки? — процедила Алекс, сверкая глазами. — Идите сами и посмотрите, много ли вы оттуда увидите!

Майлз невольно залюбовался ею, но от этого не стал добрее, скорее наоборот.

— Вы хотите сказать, что украли одежду моего юнги только для того, чтобы провести часок-другой в провонявшем рыбой чулане?

— Я не хотела этого, просто так вышло!

— Так чего же вы хотели, мадам?

— Я хотела прыгнуть за борт и доплыть до берега, — солгала она только для того, чтобы внушить капитану, будто ничего не знает о его семье, — но мне помешали — кто-то шел по коридору, — и я решила спрятаться в кладовку. А потом вход завалили ружьями, и я не смогла выйти.

Майлз сверлил ее взглядом.

— И вы ничего не видели?

— Я была в очень темной кладовке.

Майлз оттолкнул ее.

— Я вам не верю, мисс Уайком. Вы никудышная лгунья.

— Я не лгу! — возмутилась Алекс. — На что мне там было смотреть?

— Довольно, — тихо ответил Майлз. — Я собирался сдержать слово чести и отпустить вас, моя дорогая, но теперь я не могу этого сделать. Нам предстоит долгое путешествие, а до того как мы прибудем в колонии, я решу, как с вами поступить.

Алекс готова была расплакаться. Внезапно перед ее глазами возникли уютный белый домик, знакомые и соседи. Касси выплачет все глаза! Что будет с ее бедной няней, с Тео? И тут слезы полились градом.

— Капитан, прошу вас, — взмолилась Алекс, — отпустите меня. Никто никогда не узнает о том, что узнала я. Я могу дать вам самую страшную клятву, прошу вас…

— Так что же вы все-таки узнали, дорогуша? — тихо спросил Майлз.

Алекс побледнела. Она поняла, что сказала лишнее.

— Только то, что вы — Майлз Кросс, — запинаясь пробормотала она и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила: — Клянусь!

— Сдается мне, в своих клятвах вы, мадам, заходите слишком далеко, — заключил Майлз. — Так вы видели, кого я встретил на берегу? — Глаза Майлза превратились в узкие щелки. — Я еще добьюсь от вас правды, мадам. Как я уже сказал, путешествие будет долгим.

— Молю вас! — воскликнула Алекс, хватая уже собравшегося уходить Майлза за рукав.

Он оглянулся, посмотрел в ее мокрое от слез лицо, в ее блестящие синие глаза, обращенные к нему в последней надежде, и что-то шевельнулось в его душе.

Медленно, словно нехотя, он протянул руку к ее лицу, погладил по щеке, затем его рука скользнула вниз, накрыла грудь. Еще до того как Алекс поняла, что происходит, Майлз уже ласкал ее грудь одной рукой, другой крепко прижимал к себе. Он опустил голову, приблизив свои губы к ее губам, не в силах бороться с искушением попробовать их на вкус, и Алекс не нашла в себе силы сопротивляться. Он держал ее крепко, и ладонь его, горячая и твердая, жгла ей спину. Он целовал ее с требовательной настойчивостью, и она не смогла устоять, губы раскрылись, впустив его трепещущий влажный язык.

Алекс вскрикнула. Целуя, Майлз не переставал ласкать ее, легко и нежно касаясь бедер, и даже сквозь грубую ткань Алекс могла ощутить тепло его ладони. Алекс не понимала, почему ее бьет дрожь, она знала одно: такого удовольствия она никогда не испытывала. Руки его были везде — накрыв широкой ладонью грудь, большим пальцем он нежно поглаживал сосок, и Алекс тихонько застонала, настолько острыми и сладостно-мучительными были ощущения. Он пил нектар из ее рта, лишая ее последних сил к сопротивлению. Александра обмякла, ноги отказывались держать ее, и она прижалась к нему сама, ища опоры. Она обвила его шею руками, сцепив пальцы у него на затылке.

Распаленный неожиданной податливостью девушки, Майлз рванул ворот ее рубашки так, что посыпались пуговицы. Открылась чудесной формы грудь. Любуясь, он опустил голову. Внезапно его горячий рот сомкнулся вокруг одного соска, и он принялся ласкать его языком, чуть покусывая. У Алекс перехватило дыхание. Чуть откинувшись назад, она подставляла ему себя для ласк.

Ее движения еще больше воспламенили Майлза, он помог Алекс освободиться от рукавов, и теперь рубашка держалась лишь на талии, где была завязана узлом. Майлз дернул за веревку, которую Алекс использовала вместо ремня, и едва не выругался, когда грубый узел, который так старательно завязывала Алекс, помешал ему довершить начатое.

Александра почувствовала, как его восставшая плоть уперлась ей в живот. Ее словно окатили холодной водой, за волной стыда набежала волна страха. Майлз более не целовал ей грудь, волшебство прекратило свое действо. Не помня себя, Алекс, опустив глаза, оттолкнула Кросса. Он снова накрыл губами ее рот, и волшебные ощущения вернулись, но на этот раз Алекс чувствовала в себе больше сил противостоять тому, что происходило с ней. Она, упираясь ладонями Майлзу в грудь, с силой оттолкнула его от себя.

И вдруг она увидела его глаза. В них не было больше желания. Взгляд Майлза, полный насмешки и презрения, поразил Александру.

— Похоже, леди может добиться свободы любыми средствами.

Алекс вздрогнула. Она и представить не могла, что Майлз станет так трактовать ее действия. Проклиная себя за малодушие и распущенность, Александра, как могла, закрылась рубашкой.

— Я буду молить вас о свободе, Кросс. Если это поможет, я буду ползать перед вами на коленях и молить у вас пощады, я буду взывать к тому лучшему, что еще в вас осталось. Но никогда, слышите, никогда, не стану я продавать себя… даже за право быть свободной. Вы можете сделать меня своей пленницей, но вы не сделаете меня своей шлюхой.

Майлз притворился удивленным. Он видел, как она раскраснелась, видел, с каким трудом она дышала; он едва мог противостоять искушению схватить эту женщину и потащить в постель прямо сейчас, немедленно, но более он не испытывал к ней нежности: теперь он точно знал, что она всего лишь дразнила его своим телом, надеясь заполучить желаемое, соблазняя его.

— Насколько мне известно, мисс Уайком, — протянул Майлз, меряя ее взглядом, — честь сделать из вас шлюху принадлежит не мне, ведь задолго до нашей с вами встречи достаточно мужчин успели попользоваться вашими прелестями.

Алекс не знала, что делать и что говорить. Она лишь во все глаза смотрела на человека, так жестоко оскорбившего ее. Небрежно погладив Алекс по щеке, Майлз добавил:

— Однако в качестве шлюхи или в качестве пленницы, как вам будет угодно, вы будете сопровождать меня в Америку.

Больше не сказав ни слова, Кросс развернулся и ушел, оставив Алекс наедине со своим позором. Оглушенная, Алекс тупо смотрела на дверь, слушая, как снаружи поворачивается в замке ключ. Итак, она в плену на этом корабле, и теперь ей никуда не деться — придется плыть в Америку.

Всю ночь Александра проворочалась в постели, и едва первый луч солнца пробился сквозь крохотное окошко в каюте Джудсона, превращенной Кроссом в тюрьму, она, откинув одеяло, села в кровати. Измученная, она думала только об одном: сколько ей осталось жить? Позор прошлого дня не давал покоя.

Вдруг до ее истерзанного сознания долетел чей-то визг. Александра узнала голос доктора Копели.

— Где эта сволочь? Я хочу знать, что все это значит!

Он явно находился в соседней, капитанской каюте, и, очевидно, его тоже не собирались отпускать. Это открытие не способствовало поднятию настроения. Два месяца на борту корабля вместе с Майлзом