теперь проявлю терпение, то через какое-то время Кэтлин отдастся мне по собственной воле! Я убежден в этом.

Эрик стоял в саду, пока не успокоился, и только после этого вернулся к дому. Но, поднявшись на веранду, он снова посмотрел на темное небо. Ночной ветерок легко шелестел в листьях деревьев, и на своих нежных крыльях он унес тихие слова Эрика:

— Уже скоро, любовь моя, скоро…

Глава 13

Лампа в ее комнате не горела, и Кэтлин, стоявшая у окна, радовалась этому. Все еще дрожа, она смахнула слезинки со щек и продолжала наблюдать за Эриком, направлявшимся к дому. Пожирая его глазами, девушка восхитилась грацией капитана.

Кэтлин была растеряна, испугана, возбуждена… Обуреваемая противоречивыми эмоциями, она тщетно пыталась разобраться и них. Девушка знала, что тело изменило ей, ответив на ласки Эрика, но понимала и то, что и разум тоже не вполне повинуется ей. Слишком уж Кэтлин хотелось уступить его страсти — как, впрочем, и своей собственной.

Она потеряла счет времени, когда раздался негромкий стук в дверь. Не дожидаясь, пока кузина ответит, Мадлен тихо проскользнула в комнату.

— Кэтлин, все в порядке?

— Да, Мэдди, все хорошо.

— Эрик сказал, что ты почувствовала себя неважно в саду и потому решила вернуться к себе.

— Сейчас все в порядке. Просто у меня немного разболелась голова, только и всего.

— Кажется, с тобой часто происходит что-то подобное, когда капитан поблизости, — заметила Мэдди.

— Не говори глупостей. При чем тут капитан Кросс?

— Хотя я и моложе тебя на несколько лет, но уже не так наивна, как раньше. — Мадлен подошла к кузине. — Ты что, плакала?

Сейчас на Кэтлин падал свет лампы, и покрасневшие, распухшие от слез глаза выдавали ее. Она быстро отвернулась.

— Бог с тобой. Я просто очень устала. Думаю, мне лучше лечь. — Однако от Мэдди было не так-то легко отделаться.

— Кэтлин, скажи, капитан Кросс обидел тебя?

— Нет! — не выдержала Кэтлин. Охваченная тоской, она бросилась на кровать и разрыдалась, как дитя.

В юной Мадлен внезапно проснулся материнский инстинкт. Присев на кровать, она поглаживала кузину по спине до тех пор, пока та наконец не успокоилась.

— Ох, Мэдди, прости меня. Мне не следовало так распускаться… при тебе…

— Что за чушь! — возмутилась Мадлен. — Время от времени всем необходимо выплакаться. К тому же женщин ведь не зря называют слабым полом…

— Не говори глупостей! Женщины — вовсе не слабый пол. То, что мы якобы слабые и зависимые создания, — всего-навсего выдумки, распространяемые мужчинами. Это позволяет им важничать, задаваться и выставлять себя героями…

— Может, ты и права, — задумчиво проговорила Мадлен, — но только я никогда еще не замечала, чтобы наш смелый и мужественный капитан задавался и выставлял себя героем.

— Но я вовсе не имела в виду капитана Кросса. Все это к нему не относится, — возразила Кэтлин.

— Так ты не о нем? Странно! Всего несколько минут на зад ты гуляла с ним в саду, а теперь вдруг запираешься в своей комнате и рыдаешь так, будто твое сердце разрывается на части. О ком же еще я могла подумать, если не о капитане Кроссе?

— Думай о нем сколько угодно, только меня к этому не приплетай!

— Кэтлин, прошу тебя, я ведь уже не ребенок. Расскажи мне откровенно все, что накопилось у тебя на сердце. Может быть, я как-то тебе помогу.

— Ты очень добра, Мэдди… Я понимаю, что намерения у тебя самые лучшие, однако ты мне ничем не поможешь. Да и никто не поможет. Прошу тебя, не спрашивай меня больше ни о чем.

— Ладно, Кэтлин, больше я и слова не скажу. Вот разве что… В общем, по-моему, ты сама причиняешь себе страшную боль!

— Мэдди!

— Да, именно так. Капитан Кросс — удивительный человек, сразу видно, как ты ему дорога. И если ты спросишь меня, что обо всем этом думаю, то так и знай: тебе было бы гораздо легче сразу признаться себе в том, что ты по уши влюбилась в него!

Потрясенная, Кэтлин потеряла дар речи, и, пока она собиралась с мыслями, Мадлен вихрем выбежала из комнаты.

— Как все это нелепо, — проговорила Кэтлин. — И почему только я не могу любить Кросса, не могу?.. Не могу чего? спросила она себя. — Испытывать желание и влечение? Испытывать то, что я всю жизнь от себя скрывала? Что же произошло мной? Все правила, которых я всегда придерживалась, рассыпались как карточный домик, и все мои волнения так или иначе связаны Эриком Кроссом!

Услышав шум колес экипажа, Кэтлин быстро потушила свет и подбежала к окну и успела увидеть, что Эрик удаляется от особняка. Когда же экипаж скрылся в темноте, Кэтлин, прижавшись лбом к холодному стеклу, еще долго глядела ему вслед.

Она слышала, как внизу ее родственники желают друг другу спокойной ночи, отходя ко сну. Когда же в доме смолкли все звуки Кэтлин вышла на балкон. Облокотившись на перила, она дума обо всем, что произошло сегодня между ней и Эриком, а также неожиданном поведении Мадлен… Услышав шум на балконе, Кэтлин нахмурилась, недоумевая, кто мог появиться здесь в столь поздний час.

— Эдвард? Эндрю? — прошептала она, всматриваясь в темноту. Ответа не последовало, но навстречу ей двинулась огромная тень.

— Добрый вечер, Кэтлин! — проговорил… Эрик Кросс!

— Что вы здесь делаете, капитан? — Кэтлин быстро запахнула шлафрок. — Все уже спят…

— Знаю, но ты так быстро убежала от меня, что я решил выяснить, все ли в порядке… Впрочем, я был убежден, что ты еще не спишь…

— Я собиралась лечь спать, капитан. Спешу заверить, что со мной все в порядке… Нет, не совсем — полный порядок воцарится, когда вы уйдете отсюда.

— А, так я и думал. Ты сердишься на меня.

— Нет, вовсе нет… То есть я хочу сказать, да. — Мысли мешались в голове Кэтлин. Казалось, Эрик ни на минуту не оставляет ее в покое, чтобы она не могла разобраться в своих чувствах. И девушка не знала, что ответить ему.

Да, она не находила слов, а именно этого и добивался Эрик Кросс. И он удовлетворенно улыбнулся — пока все идет так, как он задумал!

— Ты огорчена тем, что произошло сегодня вечером? Не отрицай этого, Кэтлин! Но только вот не пойму: на кого ты сердишься — на меня или же на себя?

— С какой стати мне сердиться на себя? Я не сделала ничего постыдного.

— Верно. Как и я. Вот об этом я и пришел тебе сообщить. Я слишком далеко зашел сегодня, и ты убежала от меня. Что ж, я готов простить тебя за это, если только…

— Простить меня за это?! — возмутилась Кэтлин. — Нет, вы только подумайте, до чего он добр и снисходителен! Да вы просто-напросто дерзкий негодяй! Неужели каждая женщина, отказывающаяся переспать с вами, должна просить у вас за это прощения? Какая наглость! Уж не считаете ли вы, что ни одна женщина не в силах противостоять вашему очарованию?

Эрик прищурился.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что совершенно равнодушна ко мне, дорогая?

— Да, равнодушна и не желаю иметь с вами ничего общего!

— И что же, моя близость тебе безразлична?

— Да! Безразлична!

— Гм… Признаться, мне странно это слышать, дорогая. Когда я нахожусь в такой близости от тебя, то со мной творится такое, что я и передать не могу… А тебе — хоть бы что… Конечно, я готов объяснить твое учащенное дыхание тем, что вечер выдался жарким. Твоя грудь вздымается так соблазнительно…

Шлафрок Кэтлин чуть распахнулся, открывая жадным глазам Эрика пышные холмики. От слов Эрика щеки ее раскраснелись, и она быстро запахнула шлафрок.

— Прошу вас, оставьте меня одну.

— Я же сказал тебе, Кэтлин: не могу! — Его рука протянулась к ее волосам, но она тотчас отстранилась.

— Вы уже слышали: я не могу дать того, что вы просите.

— А чего же такого особенного я у тебя прошу? — Глаза Эрика вспыхнули.

— Вы просите… вы хотите… чтобы я… — Кэтлин запнулась, не решаясь продолжить. — Чтобы…

Обхватив лицо Кэтлин ладонями, Эрик заставил ее посмотреть себе прямо в глаза.

— Я хочу любить тебя, Кэтлин. И хочу, чтобы ты любила меня!

— Но я не могу! — Кэтлин казалось, будто ее разрывают на части. Молодая женщина мечтала бы раствориться в объятиях Эрика, но страх и гордость удерживали ее от этого.

— Скажи, сегодня вечером, в саду, ты ведь хотела меня, правда?

— Нет!

— Не отрицай этого, Кэйт! Я же был рядом с тобой… И слышал стоны желания. Не лги мне и самой себе!

— Перестаньте! — Кэтлин оттолкнула его руки, сжимавшие ее лицо, и вырвалась из объятий капитана. Теперь, оказавшись на свободе, она бросилась к себе в комнату.

Однако Эрик решил не отпускать ее, пока она не посмотрит в лицо собственным страхам. В одно мгновение нагнав Кэтлин, он снова заключил ее в объятия.

— Пусти! Пусти немедленно, не то я закричу и подниму на ноги весь дом.

— Сомневаюсь, Кэтлин, — спокойно проговорил Кросс. — Тем самым ты признаешься в том, что оказалась слабой и беспомощной. А тебе, гордой и независимой Кэтлин О'Ши Валентин, это не совсем по вкусу! — Девушка, прижатая к его могучей груди, собрала всю свою гордость, вскинула голову и расправила плечи с поистине королевским достоинством. Это тронуло Эрика, но он понимал, что Кэтлин сейчас не нужны нежные и ласковые слова. Этой женщине нужно наконец сказать всю правду о ней самой, пока ее тело еще помнит его страстные объятия, пока эмоции еще не скрыла маска холодного безразличия.

— Ну, что еще? — высокомерно осведомилась Кэтлин. Голос Эрика был холодным и жестким:

— Представь себе, в какую ярость придет твой дражайший кузен Эндрю, если застанет нас вместе в такой час? Ему останется лишь вызвать