«Наблюдение и расследования», «Частное детективное агентство с 1923 года»…

И совесть у него будет чиста.

«Наблюдение на машине, оборудованной радиоаппаратурой, метро „Шоссе-д'Антен“…»

У него есть на это право.

«Детективы-консультанты», «Безопасная проверка», «Определение подделок», «Должники», «Исчезновения», «Защита информации», «Детективное агентство SOS»…

Кого выбрать? Эти люди готовы на все, достаточно заплатить им денег. Он поискал название, которое бы вдохновило его и в списке, и в объявлениях, взятых в рамку, но все они стоили друг друга, все казались одинаково подозрительными. Он глотнул еще водки для храбрости и перечитал каждое название, каждый адрес. Он и не догадывался, что еще не отошел от шока, вызванного вторичным появлением Блена в его жизни — это появление предшествовало исчезновению, все произошло слишком быстро. Слово «пропавший» потрясло его по понятным ему одному причинам. А что, если желая остаться неразгаданной, Лорен тоже исчезнет? А что, если она рассказала о себе так мало с единственной целью подготовить свой уход на следующий же день? А что, если ее молчание защищает Николя от угрозы? Этот «пропавший» спровоцировал страх за Лорен. Он опустошил фляжку, даже не заметив.

«Частные дела», «Конфиденциальность», «Агентство Благая весть»…

Почему бы и не агентство «Благая весть»? Название несуразное и наивное одновременно. Это или другое, в конце концов, какая разница? Водка кончилась, и он, смирившись, одним махом допил теплое пиво. Он был пьян и знал это, именно к этому стремился.

— Алло? Я хотел бы поговорить с детективом.

— Месье Вермерен сейчас на задании, но я могу назначить вам встречу.

— Мне нужен кто-нибудь прямо сейчас.

— Попробуйте тогда в «БИДМ» или агентство Поля Лартига, это большие фирмы, они могут быстро среагировать, но, вероятно, не прямо через час.

— Я что-нибудь придумаю, спасибо.

Но вообще-то зачем обращаться к этому отродью? Зачем рассказывать свою жизнь незнакомому человеку? В конце концов, это не так уж сложно. Немного ловкости и везения, и через час он уже будет в курсе. Ему не хватало обжигающего действия водки, и он поспешил выйти из башни, чтобы зайти в любой бар по соседству и наполнить свою фляжку. Он перепробовал множество разных горячительных напитков, но только после водки Другой появлялся даже среди бела дня.

— Алло, Лорен? Тебя совсем не слышно…

— Здесь плохо берет. У меня нет времени на разговоры.

Он хотел дать ей возможность наконец все рассказать. Может, именно этого она и ждала?

— Ты где?

— Говорю тебе, мне некогда. В любом случае мы увидимся сегодня вечером, нет?

— Нам нужно увидеться сейчас же.

— Что на тебя нашло?

— Это очень важно. Я бы не просил тебя, если бы это было не так. Это ведь в первый раз?

— …

— Да или нет?

— Да.

— Скажи, где и когда.

— …

— Лорен!

— В бистро «Пти Каро» на улице Монтргей.

— Через сколько?

— В четверть второго.

Если бремя ее тайны слишком тяжело, он разделит его с ней. Если оно слишком тяжело для двоих, совесть его будет чиста и он будет знать, какое решение принять.

— Алло, Мюриэль? Меня не будет до конца дня. Отмените, пожалуйста, все, что у меня назначено на вторую половину дня.

— Хорошо. У вас только встреча с генеральным советом Роны, но они будут в Париже до субботы, я подыщу другое время.

— Спасибо, Мюриэль.

— Месье Гредзински? Тут еще кое-что… Пришел один человек, он хочет, чтобы вы непременно его приняли.

— Сейчас? Кто он?

— Он говорит, что не задержит вас долго.

— Кто он, Мюриэль?

— Это месье Бардан.

— Не впускайте его.

Николя взял свою фляжку, сунул ее во внутренний карман и вышел из кабинета, направляясь к лифтам. Бардан был уже в приемной — сидел в кресле, как курьер, ожидающий пакета. Последний человек, которого Николя хотел бы встретить на своем пути. Его ждала Лорен, вся жизнь, возможно, перевернется в ближайший час — и нужно же было этому придурку явиться именно сейчас! И почему только причастие «пропавший» не предназначено для таких людей?

— Добрый день, Николя.

Бардан протянул руку, силясь улыбнуться. Гредзински не сделал над собой такого усилия.

— Вы не вовремя. Я не могу вас принять.

Бывший начальник отдела по связям с клиентами был одет с нарочитой небрежностью. Он выглядел уставшим, глаза покраснели, веки опухли, в общем, жалкое зрелище.

— Всего десять минут, прошу вас, Николя.

«Спесивые однажды станут рабами. Но почему именно сегодня, черт все подери!»

Уход Бардана вызвал у Николя уколы совести, но уколы единичные, несильные, скорее декоративные, чувство неловкости испарялось с первым глотком алкоголя. Этот человек хотел унизить его, когда Николя еще не был теперешним Гредзински, когда он еще боялся, если на него повышали голос, боялся своей тени, жизни, всего. В общем, когда он был легкой добычей. И потому сегодня он имел полное право быть злопамятным.

Он пошел к лифту, Бардан не отставал ни на шаг — гротескная суетливость, как и все его повадки, ни на йоту не изменились с того момента, как он потерял работу. Николя подчеркнуто его игнорировал, но не тут-то было — в лифте они оказались одни.

— Я знаю, что совершил в отношении вас много ошибок, Николя. Я не должен был тащить вас на то собрание. Я знаю, что вы упрекаете меня за это больше всего, и вы правы.

— Я не метил на ваше место, мне поднесли его на блюдечке. Если оно вам так нужно, берите его, мне оно теперь без надобности, я могу и не работать остаток жизни, у меня в месяц в десять или двадцать раз больше моей зарплаты, которую между тем повысили после вашего ухода. Если я и сидел здесь, то только потому, что до сегодняшнего дня для меня это было развлечением. Но все кончено. Скоро они будут искать нового начальника, вы можете предложить свою кандидатуру.

— Не шутите так. Слишком давно я потерял чувство юмора.

«Было ли оно у него когда-нибудь?» — подумал Николя, когда двери лифта открылись на первом этаже.

— Я пришел извиниться перед вами. Я сам виноват в том, что произошло.

— Я тороплюсь, вы что, не видите?

— Никто не хочет брать меня на работу из-за возраста. Я думал, что смогу найти работу на раз, но…

Они вышли на эспланаду. Чем больше Николя убыстрял шаг, тем комичнее они выглядели.

— Броатье на все смотрит вашими глазами, вам достаточно слово сказать, и у меня будет работа, не важно какая, я согласен на понижение.

— Вы уже на понижении.