помещик непременно был потомственным дворянином. Именно принадлежностью к дворянскому сословию было обусловлено право владения «населенными имениями», то есть крепостными людьми. Дворянин, владевший землей, но без людей на ней (были и такие), считался не помещиком, а землевладельцем, как и землевладелец-недворянин. Конечно, после 1861 г. это различие исчезло и бывших помещиков стали официально называть землевладельцами. Но в быту это слово сохранилось и даже крупных землевладельцев-недворян иногда называли помещиками.
Не было единства внутри дворянского сословия: официально или неофициально различались поместные и беспоместные, душевладельцы и «бездушные», потомственные и личные, столбовые и служилые, сановные и нечиновные дворяне. Что же касается помещиков, то есть душевладельцев, которые здесь нас и интересуют, то главное было – разница в количестве душ, которым и определялось богатство. Что было общего между владельцем нескольких тысяч, а то и десятков тысяч крепостных (Шереметевыми, Юсуповыми, Голицыными, Бобринскими и другими) и владельцами двух-трех, много десяти душ? Ничего, кроме того, что юридически и те, и другие были потомственными дворянами и помещиками.
Читатель, плохо знающий историю своего народа (а история – это не выдающиеся исторические события вроде Куликовской битвы и не деяния императоров, выдающихся государственных деятелей и полководцев, а повседневная жизнь всего народа), воскликнет: да сколько их было, этих владельцев нескольких душ! Ведь в массовом сознании, выработанном и русской литературой XIX в., и пропагандой XX в., помещик – непременно большой барин, живущий среди многочисленной дворни в роскошном каменном особняке с колоннами или в своем богатом поместье.
Увы! Статистика прошлого свидетельствует: накануне отмены крепостного права мелкопоместные, к которым относили владельцев до 20 душ мужского пола (женщины в счет не шли), насчитывалось 41% от общего числа душевладельцев, и в среднем их душевладение составляло 7,9 души на одного такого помещика! Много это, или мало, почти 8 душ крепостных? А вот судите сами: по тогдашним меркам, с учетом производительности труда крепостных, считалось, что для содержания одного человека нужно 10 пар рабочих рук. А как быть, если их 2-3?
Иногда к мелкопоместным относят и владельцев от 21 до 100 душ. Этих было еще 35% по отношению к общему числу душевладельцев, и в среднем на одного такого помещика приходилось 46,9 души. Например, всем известная еще по школе Настасья Петровна Коробочка имела 70 душ крепостных мужиков. Конечно, ела она жирно, пила сладко, спала мягко... и только.
Если читатель не поверит и заявит, что имеются и иные точки зрения на помещиков, то отошлем его к материалам 10-й ревизии (переписи крестьянского населения), проводившейся в 1858-1859 гг., обработанным и опубликованным известным статистиком того времени, профессором Тройницким (90, с. 51-53, 57-50, 64-68, 76-85). Эти материалы давно и хорошо известны историкам и часто используются ими.
Итак, 76% помещиков – мизерабли, из них добрая треть практически нищенствовала, подвизаясь у богатых соседей в качестве домашних шутов и приживалов, почетных слуг, выпрашивая за это то возик овсеца, то мерку мучицы, то поношенный сюртучок, а то и слепенькую на один глаз кобылку.
Далее идут владельцы от 101 до 1000 душ. Именно 100 душ и были той гранью, которая делала душевладельца полноценным помещиком в глазах правительства. Например, когда в процессе подготовки Крестьянской реформы 1861 г. были опубликованы описания помещичьих имений по анкетным данным, поступившим из дворянских губернских комитетов по улучшению быта крестьян, в публикацию включили только имения свыше 100 душ. И правом голоса в дворянском губернском собрании пользовались владельцы не менее 100 душ, а «малодушные» должны были объединяться и, набрав в совокупности эти необходимые 100 душ, имели один голос на всех. Этих было около 23% и в среднем на одного приходилось 246 душ.
Последней группой были владельцы свыше 1000 душ. С 1000 душ в России начиналось богатство. Недаром известный роман А.Ф. Писемского о молодом человеке, продавшемся за богатство, так и назывался: «Тысяча душ». Этих богатых душевладельцев накануне отмены крепостного права, согласно тогдашней статистике, числилось 1 396 – около 1,2 % от общего числа душевладельцев. Но это – согласно тогдашней статистике. На деле их численность была немного иной. Дело в том, что учет шел по губерниям и душевладелец учитывался в каждой губернии, где владел землей с крепостными, так что богатые помещики, владевшие имениями в нескольких губерниях, учитывались несколько раз. Но суть дела от этого не меняется: все равно хозяев богатых имений было мало. Достаточно сказать, что в поголовно обследованных автором Вятской, Вологодской и Олонецкой губерниях помещиков, владевших более чем тысячью душ, было всего... трое на полторы тысячи имений: двое (Межаковы и Лермонтовы), в Вологодской, и один, Дурново – в Вятской, в Олонецкой же « – ни одного! Конечно, северные губернии – не «помещичьи», но все же... Зато в среднем на одного такого душевладельца приходилось 2 202 души.
Такова была социальная структура русского поместного дворянства, которая, разумеется, должна была найти отражение в помещичьей повседневности.
ПОМЕЩИЧЬЯ УСАДЬБА
Есть милая страна» – эти строки поэта Е.А. Баратынского обращены к его подмосковной усадьбе Мураново, которой он не просто владел, но которую обустроил по своим планам и вкусу, где он творил, где растил и воспитывал детей. Русская усадьба – это, действительно, целая страна, материк, феномен нашей истории и культуры», – так открывают обращение к читателю авторы прекрасной монографии «Мир русской усадьбы» (56, с. 3). Плененные действительно волшебным миром старинной помещичьей усадьбы, так не похожим, кажется, на наш тусклый мир, они не жалеют слов, чтобы излить свой восторг. «Это прежде всего счастливый мир детства. Система домашнего воспитания и образования в дворянских семьях закладывала основы традиций семьи и рода, уважения и гордости памятью предков, фамильными реликвиями. Вырастая, человек покидал усадьбу и погружался в мир реалий, который чаще всего рождал чувство ностальгии по усадьбе, но порой и отталкивал от ее неприхотливого быта, как это случилось с Ф.И. Тютчевым.
Усадьба оставалась на всю жизнь любимым местом досуга и творческого труда, «приютом спокойствия, трудов и вдохновения», по признанию А.С. Пушкина. Почти в каждой усадьбе девять прекрасных муз находили своих поклонников» (56, с. 4).
Экая умильная картина! Даже слезу прошибает.
Взглянем же и мы на помещичью усадьбу. Но посмотрим не из своих железобетонных муравейников, а из самой усадьбы, глазами ее обитателей, таков ли он, этот волшебный мир?
Прежде, чем начать разговор о помещичьей усадьбе, нужно прояснить некоторые терминологические тонкости. Имение – это любое владение, в том числе и ненаселенное, а из населенных – в том числе и «заглазное», в котором помещик не жил и в котором могло даже не иметься жилья для него. Поместье – имение, в котором имелась барская усадьба. Усадьба же – место непосредственного, постоянного или временного пребывания помещика. При этом усадьба могла быть сельской, но могла быть и городской, при которой, разумеется, никакого поместья не было: просто городская усадьба, дом в городе с принадлежащей к нему землей. При этом принципиальных различий между сельской и городской усадьбой, а тем более между помещичьими домами в деревне и в городе не было: городская усадьба была копией сельской, только поменьше, а городской дом мог быть даже и побольше: смотря какой помещик. Но при этом городские усадьбы могли принадлежать не только помещикам, но и беспоместным дворянам, и даже не дворянам.
Далеко не везде были усадьбы, потому что далеко не все помещики проживали в имениях. Любопытную связь между размером имения и местом жительства, а также обликом помещиков проследил некогда современник в Смоленской губернии в 50-х гг. XIX в. Дворяне без крестьян жили отдельными селами, обрабатывая клочки своих земель. Дворяне, имевшие менее 20 душ, приближались к крестьянам; они или совсем не служили, или после кратковременной службы, получив первый чин, безвылазно жили в деревне. Имевшие от 21 до 100 душ, непременно служили, но уже в младших чинах оставляли службу и также круглый год жили в деревне. Помещики, у которых было от 100 до 500 душ, зимой обыкновенно жили в ближайших городах, на лето возвращаясь в имения для занятия хозяйством. Наконец, помещики, имевшие
