Забавно, вам не кажется?
— Прошу прощения, Абель, я предполагал…
— Напрасно. Этот юноша — сын Люция Брауна, некогда моего партнера, основателя и здешнего первопроходца. Стоит ли еще что-то говорить? Калеб Браун оказался в страшной опасности, так же, как и мой драгоценный Джентльмен… я должен его спасти, а чтобы спасти, его следует отыскать! Нам выпал шанс, наконец-то настоящий шанс! Вот только в силу своей тупоголовой некомпетентности местный дежурный отпустил юного Калеба Брауна… Куда бы вы думали? К этому жулику Уильяму Лейтону, представляете? По поддельным документам! За «скромную компенсацию» в двадцать фунтов! Тут все написано, черным по белому, печатными буквами: время задержания, так называемый залог, адрес, все. А теперь передайте эту информацию вашему человеку, немедленно.
— Конечно, сразу же, прошу прощения…
— Позвольте перебить вас, Лестрейд. Никакой болтовни, никаких извинений! Кстати, прежде чем уйдете, взгляните на самую верхушку старой «Башни 42», вот здесь, на городской модели.
Инспектор всмотрелся в миниатюрную копию приговоренного к сносу здания, последнего в своем роде, увешанного крошечными предостерегающими табличками. На самой вершине стояла миниатюрная фигурка в плаще и маске, с высоко воздетыми руками. В руках фигурка держала крошечную окровавленную, отрезанную голову.
— Фантом, — произнес Баксоленд. — Молитесь, чтобы он готовился притащить наверх не вашу голову и не мою.
ГЛАВА 33
На следующее утро Калеб проснулся очень рано, от звука шагов в комнате. Вначале, пока сознание еще туманилось в полусне, юноше почудилось, будто бы он дома, будто бы к нему вошел отец… Калеб быстро сел в постели. Нет, это не отец; отца ему уж больше не увидеть! В комнату вошла женщина с землистого цвета лицом, в пыльном темном платье. Волосы у нее были болезненно-туго зачесаны назад и собраны в тугой пучок; на горле незнакомки поблескивали черные гагатовые бусины.
Она подошла к окну и грубо отдернула занавеску; серый утренний свет просочился в комнату. Женщина обернулась, уставилась на Калеба и недовольно буркнула:
— Так, новенький, значит? Как тебя зовут и где тебя нашли?
— Калеб, Калеб Браун, — испуганно ответил он.
— Доброе утро, Калеб Браун, если тебя и впрямь так величают.
— Да Калеб я, Калеб! — Юноша отбросил одеяло.
— А я миссис Боултер, веду здесь хозяйство, — сообщила она.
Глаза у нее были темные и сердитые, лицо равнодушное, строгое, неприветливое. Ни капли тепла, ни намека на приветливость, никакого выражения, кроме злобы.
— Ладно, живо приводи себя в порядок и спускайся в кухню, может, завтраком тебя покормлю. Нечего мямлить, я женщина занятая…
Через непродолжительное время к Калебу вошел Псалтырь.
— Доброе утро! — жизнерадостно воскликнул он, развешивая какую-то одежду на каминной решетке. — Вот, примерь-ка, малый, это наша форма. Одевайся и спускайся вниз.
Калеб надел предложенную одежду и поймал свое отражение в зеркале над умывальником. Волосы у него примялись, повисли надо лбом темными завитушками. В белой рубашке и темном жилете юноша стал казаться старше.
Над умывальником, прямо на зеркале была прилеплена украшенная мишурой картинка с надписью: «Господь есть Любовь». Ох, если бы только в это верилось!
Калеб сбежал по узкой лестничке в полуподвальную кухню. Свет проникал сюда сквозь мутные квадратные окошки на уровне мостовой. Миссис Боултер вручила юноше фарфоровую миску с кашей.
Калеб устроился у кухонного стола и начал есть, а экономка суетилась возле раковины.
— Он тебе уже назначил обязанности? — поинтересовалась она.
— Никто мне об обязанностях ничего не говорил… Я здесь надолго не задержусь.
Экономка отвлеклась от раковины и быстро оглядела Калеба с головы до ног.
— Ты похож на воришку, как и тот, второй. Ничем не лучше. В этом доме советую тебе держать свое мнение при себе, пока наверху не спросят.
В кухню ворвался Псалтырь.
— Доброе утро, мамаша! — Он налил себе чаю из чайника, который стоял на столе, и весело продолжил: — Мистер Лейтон просит юного мистера Калеба пожаловать в утреннюю гостиную, с завтраком на подносе.
— Входи.
Псалтырь широко распахнул дверь и пропустил вперед Калеба, несущего поднос с завтраком. Юноша растерянно помедлил в центре загроможденной комнаты, набитой сокровищами.
В дальнем конце, у овального столика восседал мистер Лейтон.
— Что ж, доброе утро, юноша! Входи. Поднос поставь сюда, — пригласил он.
Калеб осторожно опустил поднос, выпрямился и встал как вкопанный.
— Наряд слуги тебе весьма идет. Что ж, начнем с кое-каких скучных хозяйственных дел. Здесь, в этом доме, и особенно в этой самой комнате действует общее правило: в присутствии любых клиентов и посетителей ко мне следует обращаться как к мистеру Уильяму, ради достоверности. На публике ты всегда должен называть меня только так. Это тебе понятно, Калеб?
— Да, — ответил Калеб.
— Надеюсь, что наш дом тебе понравится. Хозяйством управляет миссис Боултер. Я искренне верю в благотворительность, стараюсь помогать молодым людям с окрестных улиц. Я помог многим юношам вроде тебя самого. Да вот хотя бы юный Маккредди — я ему помогаю уже много лет, с тех самых пор, как нашел его.
Псалтырь улыбнулся, кивнул и дернул за лацканы камзола.
Мистер Уильям откусил кусочек тоста и, жуя, развернул какой-то платок. В платке оказались заржавленные карманные часы на длинном шнурке.
— Мистер Маккредди показал мне эти часы, часть его вчерашней добычи.
— Часы убитого старика, — узнал Калеб. — Хотя тут написано, что это подарок моему отцу. Когда-то они принадлежали папе…
Лейтон перевернул часы и протер платком гравировку.
— Похоже, твой отец был важной персоной, Калеб. Как ты думаешь, его поэтому похитили?
Калеб растерялся.
— Не знаю… — неуверенно выговорил он.
— Важный человек как минимум для корпорации «Баксоленд». Когда тебя допрашивали полицейские в участке, ты назвался настоящим именем?
— Да.
— Эта информация до «Баксоленда» дойдет, хоть и не сразу. Здесь, в «Прошлом», все колеса вертятся не торопясь, но вертятся… — Он улыбнулся собственным мыслям. — Выходит, вы и ваш отец — загадочные люди, мистер Браун?
— Да, мистер Уильям.
— Очень хорошо, люблю загадки! А теперь помолимся за тебя и за возвращение твоего отца в добром здравии. Давайте склоним головы.
Лейтон прикрыл глаза. Псалтырь подмигнул Калебу, но тот уже тоже свесил голову.
— Боже святый, взгляни на этого несчастного юношу, даруй ему милосердие и снисхождение, равно как и его отцу. А буде необходимо, забери их к себе без боли и мучений и введи в свой чертог на веки веков, аминь.
