ловкость и умение, чтобы не в ущерб нуждам войны исполнять директивы правительства и удовлетворять требования трудящихся, которые сильно различались в зависимости от категории рабочих, их выдвигавших.
Справиться с народным недовольством, вызванным удорожанием жизни и скандалами, связанными с побочными доходами, полученными в ходе войны, было тем труднее, что русская революция служила примером и вдохновляла активистов Независимой лейбористской и Британской социалистической партий. Тем не менее, правительство было начеку, политическое чутье подсказывало руководителям государства, что нужно заручиться поддержкой наиболее организованных и решительных представителей рабочего класса, а именно квалифицированных рабочих. И тогда Черчилль согласился повысить им заработную плату. Однако, несмотря на это, забастовки возобновились летом 1918 года — сказались пацифизм большевиков и дух пораженчества, которым повеяло из России.
Прозорливый министр заранее позаботился о будущем. Так, в ноябре 1917 года он создал комитет по демобилизации и реконструкции внутри своего ведомства, с тем, чтобы наметить долгосрочные решения на послевоенный период в социальной сфере, чреватой всевозможными осложнениями. Одновременно, собрав у себя в министерстве представителей женских профсоюзов, Черчилль рассказал им о своих планах относительно будущей организации женского труда. «Мы пионеры в области женской занятости в промышленности и даже в военном производстве», — заявил он, сославшись на «ход истории, предоставившей женщине место в производственной жизни Великобритании, возможно, на весь век». Ведь было бы ошибкой рассматривать их вклад в производство как «всего лишь эпизод Первой мировой войны». «Пришло время, — уверял он, — определить принципы, которыми грядущие поколения будут руководствоваться, используя женский труд в промышленности»[127] .
Несмотря на все обязанности и нелегкие задачи, в которых у Черчилля не было недостатка в министерстве снабжения армии, он зорко следил за ходом военных действий. Под различными предлогами приблизительно пятую часть своего времени Черчилль проводил во Франции — либо в Париже, где он регулярно встречался с министром вооружения Луи Лушором, либо в штабах, либо на фронте. Он даже выхлопотал для своих нужд замок неподалеку от Этапля. Благодаря этим частым путешествиям ему посчастливилось стать свидетелем решающих этапов военных операций. 21 марта 1918 года он присутствовал при трагически окончившемся для союзников наступлении германской армии. Под огненным дождем и градом свинца британский фронт был прорван, и французская армия была поставлена под удар. Тогда Черчилль встретился с Фошем, который дал ему поручение к Клемансо. Вместе они поспешили на передовую линию осмотреть оборонительные сооружения союзников — и «тигра», и «бульдога» фронт притягивал как магнит[128].
Уинстон вновь оказался в центре событий в апреле, когда противник нанес сокрушительный удар армии союзников во Фландрии. Враг наступал на большой территории, включавшей и деревушку «Плаг- Стрит», в окопах которой некогда сражался Черчилль. День 8 августа 1918 года стал черным днем для немецкой армии, как говорил Людендорф. Черчилль с чувством глубокого удовлетворения присутствовал при танковой атаке союзников, которая наконец увенчалась успехом. Вражеский фронт был прорван (а первый убедительный смотр новой техники, задействованной в атаке, состоялся еще в ноябре 1917 года близ Камбре).
Отныне долгожданная победа была уже не за горами. В «Мировом кризисе» Черчилль рассказал, как в момент подписания перемирия он открыл в министерстве выходящее на Трафальгарскую площадь окно и с глубоким волнением, совсем не похожим на то, которое он испытывал в четырнадцатом году, слушал бой Биг-Бена, отмерившего одиннадцатый час одиннадцатого дня одиннадцатого месяца 1918 года. Бой часов подхватили колокола всех лондонских церквей.
Во главе военного министерства и министерства по делам колоний: 1919—1922
Теперь, когда не слышно было звуков выстрелов и грохота орудийных залпов, когда вдали уже показался голубь мира, у жителей Европы появилась надежда вернуться, наконец, к нормальной жизни, которую они вели до войны («
Пока же, прежде всего, нужно было подумать о выборах, поскольку в последний раз они проводились аж в 1910 году. Перед правительством стоял ключевой вопрос, ответ на который необходимо было дать как можно скорее: сохранить или нет коалиционное правительство, ведь от этого зависела предвыборная тактика партий. Начиная с 1915 года управление Соединенным Королевством под предлогом защиты родины было доверено коалиционному правительству. Во главе с либеральным премьер-министром Асквитом, а затем во главе с Ллойдом Джорджем либералы и консерваторы, к которым присоединились ратовавшие за священный союз лейбористы, вершили судьбу Британии. Вопрос заключался в следующем: должна ли и может ли быть сохранена в мирное время эта коалиция, вызванная к жизни войной?
Нерешительность политиков усугубилась новыми факторами. Произошел раскол в старой либеральной партии, разделившейся на два враждебных лагеря. Большинство либералов поддерживали Ллойда Джорджа и выступали за коалицию. Черчилль был одним из лидеров этого либерального крыла. По другую сторону баррикад оказались сторонники Асквита, в марте 1918 года проголосовавшие в палате общин против коалиции, но голосующих теперь стало втрое больше. В 1918 году был принят закон, согласно которому право голоса получали все мужчины, начиная с двадцати одного года, и все женщины, начиная с тридцати лет.
В конце концов, рожденный в годы испытаний альянс был сохранен, и возглавил его снова Ллойд Джордж. Черчилля это несказанно обрадовало, ведь он всегда мечтал о центристском коалиционном правительстве, которое руководило бы страной в мирное время. 14 декабря 1918 года выборы в законодательное собрание на территории Великобритании проходили при наличии трех «кандидатов». Первым «кандидатом» был лагерь депутатов, выступавших за коалицию. Они получили две трети мест в парламенте, и победа осталась за ними, причем львиная доля голосов досталась консерваторам, также поддерживавшим коалицию. Ко второму лагерю принадлежали либералы Асквита, потерпевшие жестокое поражение. Что же до третьего лагеря — лагеря лейбористов, то он с честью прошел это испытание, заполучив двадцать два процента голосов. В своем округе Данди Черчилль одержал блистательную победу, намного опередив остальных претендентов.
В ходе избирательной кампании Уинстон не пошел вслед за модой и поостерегся клеймить Германию. Он не требовал предать суду Вильгельма II («
Что же касается внутренней политики, то здесь Черчилль ратовал за смелые социальные реформы. У него появился шанс раздуть тлеющие угли своего былого радикализма, по-прежнему посягая при этом на права лейбористов. И он снова затянул старую песню во славу реформ и благосостояния. «Необходимо, — объяснял он Ллойду Джорджу, — объединить все просвещенные силы страны и повести их по пути науки и дисциплины на помощь бедным горемыкам». «Так, — говорил Черчилль, — мы сможем обеспечить „процветание и стабильность империи“»[131].
Однако министерский портфель, который Ллойд Джордж предложил Черчиллю в новом коалиционном правительстве, — портфель министра военного ведомства — при всей своей значимости не предполагал его
