так плохо, она чувствовала себя такой дурой и такой нечестивой дрянью.

— Я в жизни никогда не пробовала бренди, — сказала она. — И никогда больше не буду.

Горничная вздохнула:

— Ложитесь в постель, миледи. У нас для таких случаев есть порошок. Скоро вам станет лучше.

Она вышла, забрав с собой бренди, словно не слишком доверяла словам Мэг.

Мэг очень хотелось лечь, но потребность оказалась настоятельной, поэтому пришлось брести к туалету. Ковыляя обратно, к кровати, она вдруг поняла, что ей становится немного лучше. Не хорошо — казалось, хорошо она уже никогда не будет себя чувствовать, — но лучше.

Мэг легла и снова застонала, но теперь уже не от физической боли — от душевной. И как это всего за два дня дела могли приобрести столь дурной оборот?

Шила — у сэра Артура, и он что-то задумал. Муж знает, что у нее есть тайна, и не доверяет ей. Следовало признать, что он имеет для этого основания. Сам он, однако, серьезно не в себе, подвержен буйным припадкам.

Хорошо слуге — осужденному к позорному столбу за воровство, Господи прости! — говорить, что хозяин бушует только в своей комнате. А что будет с ней или с кем-нибудь из ее семейства, если им случится оказаться в его комнате во время такого припадка?

Как он ненавидит свою бедную бабушку! Да, вдова, несомненно, злобная старуха с поганым языком, но таковы многие, особенно когда им кажется, что их дети разочаровали и предали их. Более молодые и сильные должны научиться ладить с ними, ведь им и жить-то осталось совсем недолго. Но граф не желает этого понимать, он, похоже, готов отказаться от семейного счастья, только бы не отступить от своей вражды.

Сьюзи вернулась с подносом, налила полный стакан воды, всыпала в него содержимое бумажного пакетика, размешала и протянула стакан Мэг, продолжая взбалтывать.

— Выпейте это залпом, миледи.

Понимая, что ничего не может быть хуже той боли, которую она испытывала, Мэг скорчила гримасу, но выпила.

— Фу! Какая гадость!

Сьюзи вручила ей еще стакан:

— Апельсиновый сок. Запейте.

Мэг поспешно выпила сок, и горький вкус во рту притупился, зато появилось неприятное ощущение в животе.

— Боюсь, меня сейчас вырвет.

— Иногда случается, — отвратительно бодрым голосом сказала Сьюзи. — Полежите немного на спине, возможно, пройдет.

— Который час? — спросила Мэг.

— Десять часов, миледи. Мистер Джереми уже ушел к своему учителю, а мисс Лора дает урок мистеру Ричарду и мисс Рейчел. Мистер Чанселлор хотел с вами поговорить, если не возражаете, о том, чтобы нанять для них наставника или гувернантку.

Мэг широко открыла глаза и уставилась на горничную. Она-то представляла себе, что весь дом пребывает в таком же плачевном состоянии, как она сама. Неужели все идет своим чередом? А граф тоже ведет себя так, словно ничего не произошло? Как бы спросить об этом Сьюзи?

— Вы будете завтракать здесь, миледи?

Мэг не хотела есть, но упираться не стала.

— Ненавижу есть в постели. Пусть поставят поднос в будуаре.

— Слушаюсь, миледи. А какое платье вы наденете?

Досадуя от того, что приходится заниматься такими мелочами, Мэг все же сделала выбор, после чего позволила Сьюзи извлечь себя из постели, одеть в теплое платье и усадить на стул в будуаре.

Вошла другая служанка с подносом и поставила завтрак на маленький столик. Мэг посмотрела на эту простую женщину средних лет и подумала: интересно, какой дефект или какое пятно в своем прошлом так хорошо скрывает она?

— Поешьте, миледи, — с материнской улыбкой сказала служанка. — В конце концов все уладится, вот увидите.

Очень мило, конечно, что кто-то так думает. Быть может, поэтому мысль о завтраке вдруг показалась не такой уж неприятной. Мэг взяла тост, осторожно откусила кусочек и обнаружила, что голова уже не пульсирует и желудок вовсе не собирается отвергать пищу. А яйца всмятку и вовсе выглядели очень аппетитно. Интересно, это случайность или гениальная догадка повара, что он не прислал сегодня обычной жареной еды?

А когда Мэг увидела, что в чайнике горячий крепкий чай, она окончательно поняла, что выживет. Поглощая еду, Мэг продолжала размышлять и пришла к выводу, что следует довериться мистеру Чанселлору в том, что касается собственной безопасности и безопасности родных. Она также должна навести мосты между графом и его бабушкой, и сделать это, пока герцогиня еще в Лондоне. Вероятно, можно подстроить встречу на балу Двенадцатой ночи, если он по-прежнему планируется. Саксонхерст не пригласит, разумеется, вдову, но это может сделать Мэг.

Поразмыслив, Мэг решила, что ей следует прежде самой встретиться с герцогиней, чтобы подготовить почву. Ее неуравновешенному мужу это, конечно, не понравится, и она поклялась ему этого не делать, но следует ли придерживаться клятвы, столь явно неразумной?

Однако Мэг призналась себе, что боится спровоцировать графа на новый приступ ярости. Хорошо всем утверждать, что гнев его распространяется лишь на неодушевленные предметы и не выходит за пределы его спальни! А что, если она окажется в его комнате в неподходящий момент? Достаточно вспомнить, как он схватил ее вчера вечером, а потом чуть не задушил, и она была совершенно бессильна против него. Мэг расстегнула манжету и завернула рукав — как она и ожидала, рука была в синяках. Когда он спросил ее, не связаны ли ее секреты с его бабушкой, он казался настоящим безумцем, и ей пришлось ударить его, чтобы освободиться.

Поставив пустую чашку на стол, Мэг подумала: хорошо бы, чтобы граф последовал совету своего друга и действительно рассказал ей, почему герцогиня вызывает у него такую ярость. А что, если у него есть основания до безумия ненавидеть ее? Мэг решила разговорить графа и узнать все от него самого, если, разумеется, он станет с ней разговаривать. Она вздохнула. По прошествии всего лишь четырех дней замужества мысль о том, что граф больше не захочет разговаривать с ней и оставит свои попытки соблазнить ее, разрывала ей сердце.

Мэг отогнала эти мысли. Они женаты. У них вся жизнь впереди, и подобная ссора не может длиться вечно. И Мэг предалась мечтам, в которых граф входил в ее комнату в самом лучшем расположении духа, чтобы принести извинения, объясниться и снова попытаться соблазнить ее.

Из задумчивости ее вывел стук в дверь. У Мэг бешено заколотилось сердце, она вздрогнула, села прямо, оправила платье и крикнула:

— Войдите!

Это была Лора. Ну конечно, он бы стучать не стал.

— Все в порядке? — входя, спросила сестра. Мэг лишь вздохнула в ответ, решив впредь лгать только по крайней необходимости.

— Я сегодня еще не видела графа, — добавила Лора. Мэг улыбнулась: