него, правда, есть своя спальня. Однако ее родители спали вместе. Она и граф осуществят брачные отношения, он, возможно, захочет остаться у нее на всю ночь, и тогда ей не удастся улизнуть. О Боже, Боже! От него необходимо избавиться.

Однако избавиться от лорда Саксонхерста, кажется, не легче, чем избавиться от шторма. Он отметает все ее возражения и делает все по-своему. И следует признаться, увлекает ее за собой, как шторм увлекает утлое суденышко под всеми парусами.

Мэг поймала себя на том, что ходит из угла в угол, и резко остановилась. Бессмысленно думать об этом сейчас. Проблему предстоит решить тогда, когда она встанет, — Мэг подавила смешок. Она будет без конца твердить, что еще не готова.

Граф не изнасилует ее. Странным образом Мэг была в этом уверена. Если она окажется достаточно стойкой, если не позволит, чтобы его поддразнивания и прикосновения увлекли ее, он на время отступит. А ей нужна всего одна ночь — после этого пусть играет в свои порочные игры.

Приняв решение, Мэг тряхнула головой. Сегодня ночью она самым вежливым образом отвергнет мужа. Завтра встанет на рассвете, отправится на Моллетт-стрит и принесет оттуда Шилу. Потом спрячет ее здесь и будет наслаждаться преимуществами своего нового положения в качестве леди Саксонхерст. Поскорее бы!

С виноватой улыбкой Мэг отправилась наверх посмотреть, что делают младшие. Она подумала о том, что Джереми в его семнадцать лет мог бы возражать против того, чтобы делить комнату с Ричардом, но он не жаловался.

— Надеюсь, я скоро уеду в Кембридж, — сказал он.

Совершенно очевидно, что его никакие сожаления не тревожили.

Поскольку все были с головой заняты тем, что раскладывали и расставляли свои пожитки, Мэг с облегчением проскользнула в пустую детскую и вознесла благодарственную молитву. Шила, конечно, была языческим идолом, но, поскольку ходили слухи, что такие фигурки все еще стоят кое-где в нишах церковных стен, она позволяла себе не считать свое общение с ней нечестивым.

Она благодарила Бога за то, что ее братья и сестры счастливы и о них будут заботиться. Она благодарила его за то, что Лоре больше не будут угрожать притязания сэра Артура и других подобных мужчин. Она благодарила его также за то, что ее муж оказался таким, какой он есть: взбалмошным, но добрым и щедрым человеком.

Да, на нее снизошла благодать, и если бы это исходило не от Шилы, она была бы совершенно счастлива.

Шила, однако, как заноза торчала в ее мыслях. Дело было не только в том, что та оказалась вне пределов досягаемости и ее следовало как можно скорее заполучить обратно. Мэг не следовало забывать о «жале в ее хвосте». Языческая или благочестивая, она никогда не приносит неомраченных даров.

Итак, что может случиться?..

— Ну хватит, — произнесла Мэг вслух. Вполне вероятно, что в прошлом все беды происходили оттого, что желание было неточно сформулировано. А она была предельно осторожна. Возможно, она перехитрила идола и получила именно то, чего хотела. А если признаться честно, то гораздо больше того, о чем она могла мечтать.

Мэг окинула взглядом детскую, которой давно никто не пользовался и которая много лет не слыхала детского плача. Она потрогала деревянную колыбель с изящной резьбой, занавешенную кремовым шелковым пологом. Быть может, когда-нибудь в ней будет, лежать ее дитя? Ее и его. Это ведь тоже часть брака, часть, о которой она так мечтала.

Вот еще одна причина, по которой она должна пустить его в свою постель. Как только заполучит обратно Шилу.

Эстли произвел неизгладимое впечатление, тем более что там давали особое новогоднее представление с волшебной игрой света, водными аттракционами, эффектами с огнем и даже небольшими фейерверками.

Близнецы определенно считали, что попали в рай, и на протяжении всего ужина в ресторане «Камилла» спорили о том, кто из них смог бы устоять на спине несущейся галопом лошади, чтобы спасти человека, которого нес в когтях гигантский орел.

— Когда мы поедем в Хейвер-Холл, — сказал граф, — у вас будет множество лошадей и вы сможете попробовать. Но под должным присмотром.

— Настоящих лошадей? — воскликнули дети хором, потому что на самом деле ни один из них никогда в жизни не сидел в седле.

— Для начала, пожалуй, пони. А вообще мои конюшни достаточно знамениты в округе, и лошади заслуживают всяческой похвалы. Однако я не терплю грубых рук, а также беспечных ездоков. И никаких трюков без моего разрешения или разрешения главного конюха.

Детей нисколько не смущал его приказной тон.

— Да, сэр, — выдохнули они. Казалось, им уже трудно пережить обрушившееся на них блаженство.

У Мэг защипало в глазах, и страх тупо толкнулся в сердце. Слезы были вызваны тем, как счастливо все складывалось. Страх — тем, что цена, которую потребует Шила, может оказаться соразмерной щедрости дара.

Мэг и не подозревала, насколько была права. Правда, она поймала графа в силки и никогда не сможет избавиться от чувства вины. Быть может, это само по себе уже является платой. Ведь это все равно что украсть — украсть человека. И единственное, что могло примирить ее с собой, — это сделать так, чтобы ее семейство причиняло ему как можно меньше неприятностей, а самой постараться стать ему хорошей женой, насколько это в ее силах. Включая постель. Ей даже хотелось, чтобы все случилось уже сегодня ночью, но прежде — и это вне всяких сомнений — нужно доставить сюда Шилу. Одному Богу известно, что может случиться, если та попадет в дурные руки!

По дороге домой Мэг молчала. Поскольку ехать было недалеко, они все набились в одну карету — лишь мистер Чанселлор отправился по своим делам, — так что ей не грозило снова оказаться в опасной близости от графа. Она не вслушивалась в болтовню близнецов. Признаться честно, Мэг устала. День выдался долгим, напряженным, к тому же она почти не спала всю предыдущую ночь. Но и в эту она не должна позволить себе заснуть, иначе наверняка не встанет достаточно рано.

— Минерва?

Очнувшись, Мэг посмотрела на графа и поняла, что карета давно стоит и все уже вышли из нее.

— Мы дома, — сказал граф. — Вы выглядите усталой.

Измученная своими мыслями, Мэг распрямилась и бодро ответила:

— Ничуть!

Граф поднял брови, однако улыбнулся и, помогая ей выйти из кареты, воскликнул:

— Это прекрасно!

Мэг поняла, что совершила тактическую ошибку.

— Но это не означает…

— Чуть позже, моя дорогая, — перебил он, ведя ее сквозь строй слуг прямо наверх. И отнюдь не в ее апартаменты. В свои?

— Но малыши… — заикнулась было Мэг.

— О них позаботятся и уложат в постель. Близнецы, кажется, спят уже на ходу. — Он привел ее в комнату. Своего рода будуар. Личные апартаменты джентльмена — с удобными креслами и множеством книг.

И с огромной, замысловатого плетения клеткой, в которой сидела серая с голубым отливом птица.