не проходит.

Скинул ружьё с плеча, наставил на рукастых слуг и командует:

— Мужика выпрячь! Ать-два!

Слуги, на ружьё глядя, сговорчивые, выпрягли мужика.

— Барина запрягай!

Запрягли барина.

— Паши!

Барин кричит, грозится, соху не тянет.

Солдат как щёлкнет курком на ружьё. Слуги и давай барина настёгивать.

— За что они тебя так? — спрашивает Орешек мужика, а тот дышит не отдышится.

— Лошадь, — говорит, — Мопопа забрал.

— А какая же нынче пахота? — спрашивает Орешек. — Самое время косить.

— Самое время, — говорит мужик, — да Мопопа велел луга перепахать, каменьями засеять.

— А кто это Мопопа? — удивился солдат.

— Мы про него мало ведаем, — отвечает мужик, — только он теперь хозяин здешней земли. Все баре ему нынче поклонились.

Тут солдат Орешек ружьё на плечо закинул да и командует:

— Ступайте все по домам да живите, как прежде жили.

Слуги на землю кинулись, и барин с ними.

— Помилуй, солдат! Мы лучше поле вспашем друг на дружке, чем указ Мопопы не исполнить.

— Не тряситесь, — говорит Орешек. — Лучше укажите мне дорогу к Мопопе.

Барин рад от солдата избавиться, показал дорогу.

— Избавишь, — говорит, — нас от Мопопы, все наши благородия царю бумагу напишут, чтоб тебе чин дали.

— Отчего не избавить, избавлю! — храбрится Орешек. — Не таким рога сшибали. Только уговор, барин: обидишь мужика, тогда и я тебя обижу.

С тем и разошлись.

Отправился солдат в путь, а сам думает:

— Повезло мне, дорога к Мопопе та же самая, что домой.

Подумал этак да язык себе и прикусил. Неужто Мопопа водворился в родной его деревне? Да и кто таков? И вспомнил Орешек Пропади Пропадом. Не его ли это козни?

Тут как раз ворона над головой солдата каркнула:

— Кар! Кар! Будешь знать, как нечистой силе перечить!

Ветер по вершинам забушевал.

— Шуу! Шуу! Будешь знать, как нечистой силе перечить!

Дерево надломилось, грохнулось на дорогу. Выскочил из дупла бельчонок да и свистнул:

— Фьють! Фьють! Будешь знать, как нечистой силе перечить.

Остановился солдат Орешек. Огляделся.

— Не знаю, — говорит, — где ты, Пропади Пропадом, рожу свою прячешь, а только так тебе скажу: волков бояться — в лес не ходить.

И пошёл, пошёл своей дорогой. Ать-два! Ать-два!

Идёт Мопопа — все бегут.

Стоит Мопопа — все лежат.

Сидит Мопопа — всяк смерти ждёт.

— А какого он обличья? — спрашивает Орешек встречных людей. — Велик ли, мал?

А в ответ одна и та же песня:

— Идёт Мопопа — все бегут, стоит Мопопа…

На рожон дурень лезет. Бывалый солдат потому и бывалый, что сначала семь раз отмерит, а потом уж оттяпает.

— Где он, Мопопа? — спрашивает Орешек.

Молчат. И старые молчат, и малые. Махнут рукой на дорогу, да и весь сказ. Привела та дорога солдата Орешка к родной деревне. Прийти пришёл, но объявиться повременил. Залез на старую сосну, глядит сверху. Не видно Мопопы. Деревенька маленько захудала. Одна изба покривилась, другая прохудилась, третья на ветру колышется. А так ничего, видно, что живут люди.

Забрался солдат Орешек в колодец, разговоры кумушек послушать. Стоит в воде по грудь, не шелохнётся, а ухо — торчком! Только что за притча — не судачат бабы, как бывало. Воды наберут — и прочь.

Вылез солдат Орешек из колодца, в лесу обсушился, ружьё почистил, зарядил, саблю брусочком направил. И так ловко прокрался к родной избёнке — даже тень свою обманул. Дверь отворил — матушка у оконца пряжу прядёт.

Поглядела матушка на Орешка, палец к губам приложила и глазами на сени показывает.

Всё понял солдат. Ружьё с плеча долой, развернулся…

Стоит в углу, сеновал башкой подпирает здоровенный мешок. Ноги у этого мешка — мешки, руки — мешки, голова — мешок, а про пузо и говорить нечего.

На том мешке, что вместо головы поставлен, рот, нос, глаза углем нарисованы; ухо одно, глаз один большой, другой — маленький.

Стоит Мопопа, не шелохнётся, делает вид, что нет его.

Солдат Орешек — не промах.

Пальнул в Мопопу из ружья да и вон из дому.

Обернулся, а Мопопа крышу башкой поднял — уже во дворе. Дырка в груди дымится, да, видно, мешку от пули не больно.

Выхватил солдат саблю и на Мопопу. Рубанул сплеча! Не берёт. Словно в стог сена саблей ткнул. Мопопа с боку на бок перевалился — да и вот он, руку-мешок занёс уже было над головой Орешка.

Отступать солдату пора. Он и отступил. А что делать, если ружьё врага не берёт и сабля тоже.

Бежит Орешек что есть духу по деревне, а Мопопа с боку на бок переваливается, за спиной пыхтит. Загнал солдата вконец, споткнулся Орешек о коренья старого дуба, упал, вскочил. Тут его по голове таким тяжёлым, таким пыльным мешком вдарило, что и сам, как мешок, рухнул, и темно в глазах стало.

Очнулся солдат Орешек: что такое?

Верёвками к дереву привязан, да так туго, и пошевелиться невозможно.

Сверху ему далеко видно. Деревня вот она, а в деревне будто бы праздник затевают.