получалось у остальных архимагов, управлялась с погодой. Особенно ей удавались ветры, а когда-то она и с настоящими бурями работала, вот только снега не любила… Конечно, Джарсин лучше ее вызывала дождь, иногда за считанные минуты Наблюдательница устраивала настоящий ливень с грозой, так что и небольшой потоп на каком-то выбранном ею месте возникал. Зато в работе с ветром Сара определенно могла заткнуть ее за пояс.
Фокус был в том, чтобы заставить воздух складываться плотнее в одном месте и расходиться, вроде как веслом разгоняют ряску на поверхности пруда, в другом, куда ветер и должен дуть по ее задумке. Конечно, сил это требовало немало, и не всегда получалось так, как Сара планировала, порой собственное течение ветров накладывалось на ее магию, и тогда выходило… нечто трудновообразимое даже с ее чувством воздуха, всей этой огромной, малопонятной стихией.
И все же сейчас, она могла признать это с гордостью, ее мастерство в этом виде магии было действительно выдающимся. Сказались все те полеты, которые она совершила, когда тренировала Таби.
Поэтому, спокойно расположившись в своем седле-креслице, Сара принялась искать возможности, которые должны были помочь мантикоре в этом дальнем перелете. По идее, все было просто. Нужно было подтащить пару зон с высоким давлением чуть ближе к тому острову, с которого она только что улетела… Сара заставила Таби сделать небольшой вираж и взглянула назад, через плечо.
Остров показался уже лишь бликом серого тона на блестящем под солнцем светло- зеленом океане. С той высоты, на какую забралась сейчас Таби, даже признаков волн рассмотреть не удавалось, вода внизу чудилась плотной, застывшей ровной скатертью, на которую лишь временами наплывали белесые пятна чуть более сырого воздуха. Это значило, что мантикора поднялась уже на высоту низовых облачков, снизу почти невидимых, но заметных тут, вверху, особенно когда она в них врезалась или проходила через них. Кстати, это было странно, потому что, когда Сара изучала небо над островом, никаких признаков этих слабых облаков не было.
Таби резко рыкнула, потом странно взвизгнула, подражая крику чаек, будто по-птичьи, а не по-своему, по-мантикорскому, выражая таким образом неудовольствие. Ей не нравилось лететь в ту сторону, куда ее, чтобы сподручнее оглянуться, направила Сара. Пришлось летунью успокаивать, Сара вытянула затянутую в тяжелую полетную перчатку руку и погладила Таби по голове между ушами. Это на мантикору всегда действовало. Потом Сара плавно, как и следовало, чтобы не потерять скорость, переложила Таби на прежний курс. И чудесный зверь принялся разгонять воздух своими невероятными крыльями с новой силой.
— Островов теперь долго не будет, Таби, — сказала Сара. — Окажемся мы с тобой над настоящим океаном.
Она еще разок, для верности, проверила внутренним ощущением возможности своей Таби. Мантикора была сыта, полна энергии и, пожалуй, даже получала удовольствие от полета. Как нравилось лететь и самой Саре, хотя — чего уж там — это было опасно, адски опасно… Мантикоре могло не хватить сил, они обе могли оказаться в одном из неверно вызванных ветров или в естественном воздушном вихре, и тогда их попросту понесет над волнами, пока не придет время падать.
Сара усмехнулась. Казалось бы, давно прошли те времена, когда, века тому назад, опасность будоражила ей кровь, возбуждала, заставляла точнее и яростнее чувствовать и переживать мир. И вот выясняется, что она и после столетий почти размеренной и спокойной жизни мало изменилась. Неизвестность полета, противостояние пространству, которое могло убить ее, как и каждого путешественника, которое и убивало — это Сара знала с достоверностью, — где не было возможности исправить ошибку, если бы она, Сара Хохот, ее допустила, — сейчас это подгоняло, рождало в душе ощущение азарта, казалось приключением, с которым нужно справиться. А как же иначе?
Эти мысли привели ее в состояние готовности к колдовству. Она и принялась… Сначала нашла один огромный и сильный слой очень плотного воздуха, который медленно дрейфовал, как почудилось Саре, куда-то на восток. Это ее не устраивало. Она отщепила от него не слишком большой, в пару сотен миль, кусок и перенаправила так, чтобы через четверть часа уже почувствовать его давление у себя на правом плече. Потом стала искать еще один похожий, потому что силы этой первой зоны высокого давления не хватило бы на весь первый перелет через океан.
Она искала, искала, даже когда стала понимать, что первая из зон, первый источник ветра уже начал действовать, и лишь тогда заметила небольшую, но довольно бурную зону, и совсем не там, откуда она могла бы перегнать ее к скале Сирены, тому месту, где рассчитывала сделать передышку. Но если заставить этот вихрь раскрутиться, развалиться, придать ему вид разворачивающейся спирали, сделать подобием пружины, которые некие умельцы научились вставлять в часы или в другие изощренные и Дорогие игрушки, вроде золотого фазана, которым так гордится басилевс, вот тогда, и только тогда… Да, план у Сары в голове сложился и вполне мог бы сработать. Она еще раз погладила Таби и почти попросила ее, а не приказала:
— Ты держись, девочка, нам с тобой теперь нелегко будет.
Ударили первые порывы ветра. Это был пока не очень сильный ветер, пожалуй, его скорость можно было оценить узлов в двадцать. Если все получится, решила Сара, мантикора за час разгонится узлов до сорока. То есть расстилающееся перед ней расстояние она проскочит часа за три. Беспокоило одно: такие потоки Таби не любила, предпочитала лететь в спокойном, мерно и ровно подпирающем ее крылья течении. Бурные порывы и неверные вихри быстро утомляли ее. А значит, нужно было внимательно следить, чтобы мантикора не потеряла в воздухе и упругость, и силу, и — главное — равновесие. Во время начальных тренировок по выездке Сара заметила, что Таби довольно неважнецки держит это самое равновесие, скорее всего, сказывалось отсутствие птичьего хвоста. Чрезмерно укороченный и неверный мантикорский хвост, который ей, как змею в воздухе, конечно, помогал держать равновесие в целом, был все же не так хорош, как если бы на нем вместо жала имелись еще какие-нибудь перья.
Да, ветер стал крепче, и они понеслись. Но поток воздуха все еще оставался ровным и плавным. Такой полет был для Таби делом обыденным. Она держалась уверенно и даже перестала в какой-то момент грести вперед, словно бы зависла на крыльях, удерживаемая ветром и чуть восходящими потоками от поверхности океана, и при этом, конечно, здорово сохраняла силы. Против этого Сара не возражала, хотя скорость чуть упала, и всего-то они делали сейчас узлов тридцать, не более. Но силы понадобятся мантикоре позже, когда они попадут в зону бури…
Сара даже успела подремать, когда через три с небольшим часа новый ветер, вызванный ею, ударил в лицо с неожиданностью предательского нападения. Она проснулась, вынырнула из своей полудремы, потому что спать в полете по-настоящему было нельзя, Таби это чувствовала и непременно выкинула бы какой-нибудь из своих фокусов, выразив несогласие с тем, что ею в действительности не управляют. Сара потерла для верности лицо, чуть не сбив полетную маску набок, но все же и под плотной кожей этой самой маски, похожей на птичью голову с клювом, ощутила, как разогревается занемевшая от постоянно, уже много часов бьющего встречного воздушного напора кожа. И стала смотреть, в каком состоянии находится вторая зона ветра, в форме спирали… В который они должны были вписаться, который должны были перехватить, пусть по краешку, подобно тому как дикари катаются на досках по волнам прибоя, используя силу падающей воды, чтобы едва ли не бесконечно соскальзывать и не падать самим… Ни в коем случае — не падать.
