удары. И все же их нужно было вытерпеть.

Пару раз она почувствовала, даже не глядя на Джарсин, что Наблюдательница хотела ей подсказать то ли правильные звуки, то ли правильные слова. Но Сара не обращала на эти попытки никакого внимания, и Джарсин угомонилась.

Наконец мучительная процедура была закончена. Пока Сара не ощущала в себе никаких изменений, она лишь знала, что они произошли. Но с этим следовало разобраться позже, сейчас в дело должна была вступить Наблюдательница. Ведь зачем-то ей понадобилось все, что она с Сарой сделала?

— Отлично, — проговорила Джарсин и спрыгнула с Постамента.

Она могла бы этого не делать. Она могла бы потребовать то, что хотела от Сары получить, и не выходя из своего светового облика. Но она спустилась, и хотя видно было, что это потребовало от нее немалых сил, возможно, даже больших, чем требовал от Сары переход по магическому переходу сюда, в Верхний мир, она не отказала себе в удовольствии предстать перед Сарой собственной персоной. Она огляделась, с заметным удовольствием убедилась, что никаких вооруженных охранников поблизости нет, и прошлась по лаборатории, отчетливо хмыкнув при этом.

— И как ты обходишься такими инструментами, думаю, тебе же лучше будет, когда ты для меня исполнишь, что обещала… Вернее, что я от тебя потребую.

— Я могу ждать твоего приказа не долее двух месяцев, Джарсин. Как ты могла заметить, я вплела в клятву именно это требование.

— Я заметила, — согласилась Наблюдательница. — Но знаешь, мне хватит. Может, и меньше времени понадобится. А сделать ты должна вот что…

Когда Сара выслушала это ее распоряжение, она, неожиданно для Себя, тоже ухмыльнулась.

— И это все? Этого хватит, по-твоему, чтобы… Ты только ради этого все и затеяла?

А Джарсин смотрела на нее со странной смесью злорадства — все же приятно побеждать других архимагов и видеть их униженными — и некоторой толикой сомнения. Неужто даже такая в общем-то неглупая архимагичка, как Сара, не понимает, что… все сколько-то значительное, большое, каждая на самом деле сложная интрига должна начинаться с малого? Хотя, может, это и к лучшему. Иначе, если сразу все изложить, посвятить в общий план, тогда кому-то он может показаться и вовсе неподъемным, невыполнимым даже… А этого допускать нельзя ни при каких обстоятельствах. Потому что — зачем же ей, Джарсин Наблюдательнице, возиться с робкими и неуверенными исполнителями? А сейчас Сара, еще до конца того не осознавая, была именно исполнительницей, и не больше.

Все остальное придет к ней позже, впоследствии, и то только в том случае, если все пойдет как задумано. Так будет лучше для нее же самой, подумала Джарсин и нежно, почти дружески улыбнулась Саре.

Постамент у Августа Облака, того из архимагов, к кому Саре предложила обратиться Джарсин Наблюдательница, был проще, чем у всех прочих. Август сделал из него что-то более компактное, чем огромная каменная тумба, какая стояла, к примеру, у самой Сары. Он любил такие штучки — упрощать всякие приспособления и даже создавать новые.

Магия есть магия, в ней Саре было многое понятно. Она использовала ее, не всегда любила, но всегда уважала. А вот зачем к магии нужно было приспосабливать еще какие-то простецкие, как говорил обычно сам Август, изобретения разных смертных, этого она понять не могла. Но этого уже давно, сотни лет, никто из прочих архимагов не понимал как следует. С этим они просто мирились, как и с тем, что Август в эти самые изобретения настолько плотно погрузился, что и архимагом уже не вполне считался.

Даже обычные маги и волшебники, которые все еще водились на свете и которых архимаги терпели, разумеется, не столько из цеховой солидарности, сколько из-за того, что они бывали иногда полезны для исполнения мелких поручений, так вот, многие из этих простых магов тоже не считали Августа за серьезного волшебника. Хотя соревноваться с ним не пробовали. Потому что как-либо конкурировать с тем, у кого всегда в рукаве оказывалось какое-то необычное приспособление, которое работало так, что и непонятно было, какие же законы природы — и природы ли — Август в нем использует, или просто спорить с таким вот умником практически было невозможно. Он всегда выигрывал и делал это настолько легко и просто, что его бы уже давно, наверное, уничтожили, просто из страха перед этими его способностями, перед этим его странным разумением мира, если бы он не был настолько неагрессивным и порой очень полезным.

Постамент стоял у него не как у прочих архимагов в подземелье, а в какой-то пристроечке, мало отличающейся от обычного флигеля довольно зажиточного фермерского дома. Облако вообще не в меру любил деревенский стиль, и эта внешняя незащищенность его жилища даже тут, в Верхнем мире, в прежние времена обманывала многих.

Сара вспомнила, что именно на этой простоте во время последней магической войны погорел Гийор Звено. Он навалился на домик Облака, сумел привести какие-то свои войска, зато дальше случилось что-то, о чем вспоминать уже было некому: и Гийор, и все его не слишком многочисленное войско полегло целиком. Август об этом никому ничего не рассказывал, хотя, случись такое с кем-нибудь еще, например с Рошем Скрижалью, тот бы непременно написал пару трактатов о сем событии.

Но Рош всегда был и по сию пору оставался книгочеем, бумагомаракой и каталогизатором, не утратил способности рассуждать на многие темы, даже на такие, о которых имел весьма туманное представление. А вот Облако был из другого теста. Он изобретал и изучал, и частенько случалось, что, открыв что-то, почти тотчас придумывал новую задачу, забывая решение предыдущей, не то что не сотворив диссертацию на эту тему, но и не позаботившись отметить найденное решение даже для себя. Из-за этого, как сказывали, он некоторые открытия делал по несколько раз, вспоминая, что пошел по отработанному пути, лишь тогда, когда новая машинка, или устройство, или новый же принцип уже начинали работать. Или не начинали работать. Впрочем, такое у него случалось нечасто.

В пристроечке было пусто, то есть никого не было, даже какого-нибудь стражника. Вот только сама Сара нисколько не сомневалась, что какое-нибудь следящее устройство тут непременно имелось, а значит, Облако уже наверняка знал, что некто вызывал его, а через четверть часа, так и не получив отзыва, этот некто через его Постамент прошел и объявился в его жилище самолично.

Она еще разок прошлась по помещению, всего-то в нем имелось шагов тридцать в длину и с дюжину шагов в ширину. Она не смогла сразу определить выход из этой комнаты. Для того чтобы найти дверь и выйти отсюда, ей необходимо было включить магию, и неслабую. Но делать это она опасалась, вон Звено, поди, тоже зарядился перед вторжением к Августу боевой магией, и чем это кончилось? Поэтому лучше было все же немного подождать.

И хорошо, что она поступила именно так. Потому что довольно скоро одна из стенок вдруг уползла вверх и перед ней предстала довольно стройная, невысокая девушка с какой-то бляхой на груди, украшенной еще и непонятными висюльками, которые позванивали, когда