считалась Сара Хохот.

Сару заметили, кто-то принялся выкрикивать приветствия, впрочем не слишком напрягаясь, потому что главные приветствия следовало все же обратить на басилевса. Архимагичка усмехнулась, в этом дурацком обычае встречать известных нобилей криками ей сейчас почудилось что-то подозрительно нелепое, едва ли не оскорбительное. Но все же, несмотря на всю нескладность этого дня, ей нравилось смотреть на эту толпу, ощущать возбуждение и ожидание, которыми были охвачены все эти бесчисленные мелкие душонки. Главное, конечно, ожидание смерти, которая сегодня их минует. Это как бы продолжало их жизнь, делало ее более ценной, создавало иллюзию нескончаемости их собственного нелепого и жалкого существования. Иллюзия конечно же не имела ничего общего с истинным положением дел, с законом конечности их всех скопом и каждого по отдельности.

Сара оглянулась.

Служанки, тоже возбужденные и до отвратительности любопытные ко всему происходящему, собрались, насколько это было возможно, подальше от нее. Некоторые тянули свои птичьи шейки, чтобы получше рассмотреть толпу, некоторые косились в соседние ложи, где тоже было уже немало разной публики. Во время таких игрищ самые предприимчивые из них пробовали даже заводить мимолетные романчики со слугами и молодыми нобилями из тех, что оказались поблизости. Как они выискивали претендентов для своих увлечений, где уединялись для скоропалительных удовольствий, Сара даже не пыталась угадывать. Но это было, и незнакомые лица на таком близком расстоянии, всего-то за стеной ее ложи, приводили ее прислужниц в состояние извечной женской готовности и уступчивости.

Сейчас Саре это было противно. Она уселась в кресло. Тут же перед ней появился столик с персиками, винами, сладостями и даже с чем-то вроде пирожков, похожих на те, что продавались плебеям, но изготовленных, конечно, ее личными поварами куда тщательнее и вкуснее. Запах от них поднимался удивительный, но в ноздрях у Сары застряла вонь тех нечистых коридоров, которыми ее вели сюда, поэтому она потребовала, чтобы ей подали чашу вымыть руки, что и было мгновенно исполнено, и лишь после этого она немного успокоилась.

Даже попробовала, как когда-то обожала делать, впитать в себя общую, суммарную силу, волнение и настроение толпы под собой. Это было непросто даже с ее способностью к магии, но некогда у нее этот трюк отлично получался. Вот только на этот раз она толком настроиться на общую волну так и не успела.

На противоположной стороне протяженного овала Колизея заныли, завизжали трубы. Их голоса были так подобраны, чтобы утихомиривать самую разнузданную, самую шумную толпу, пусть толпа эта и насчитывала самое меньшее под сотню тысяч собравшихся тут зрителей. Затем, когда смертные все же притихли, через огромный рупор, установленный на специальном поворотном механизме, глашатай стал перечислять всех, кто устроил эти игры и кому публика должна быть благодарна. На этот раз имя Сары были названо вовсе не самым громким голосом, и прозвучало оно в конце списка. Она подозревала, что так и будет, потому что бой Сероплата с рыцарем-демоником тоже должен был состояться лишь под конец представления.

Сара еще раз пожалела, что явилась в Колизей слишком рано, но, в общем, это было оправдано. Что ни говори, а демоника следовало доставить сюда как можно быстрее. И если бы она поручила сделать это слугам, еще неизвестно, как бы на это посмотрела Джарсин. В общем, с этим теперь уже ничего нельзя было поделать. Так что Сара приготовилась просто смотреть.

Первая схватка была не слишком сложной. Сара ее задумала уже с полгода назад, хитрости тут и впрямь не было никакой. Архимагичка просто решила выяснить, чего стоят ее бойцы, солдаты охраны ее дворцов и замков. Для этого она велела выбрать примерно полуманипулу своих стражей и подготовить их к бою с тремя боевыми слонами, которыми очень гордился один из преторов басилевса. Звери эти были, конечно, дорогими, редкими, а обучение их должно было и вовсе потребовать целого состояния и знающих людей, которых во всех землях Империи трудно было сыскать за любые деньги. Скорее всего, их выкупили где-то в других владениях, где слоны эти попадались чаще и чрезмерной редкостью уже не являлись.

Солдаты выстроились широкой изогнутой цепью, лишь по флангам они собрались плотнее в какое-то подобие атакующих колонн, хотя и состояли обе эти группы всего-то из дюжины бойцов каждая. Потом на арену вывели слонов. Каждый нес на себе короб, в котором находились и лучники, и копейщики, вооруженные длинными и странно выглядящими копьями с двумя остриями. Работать таким оружием в нормальном бою было бы невозможно, но сверху, из этих седельных устройств, оказалось удобно, сподручно, и Сара быстро поняла почему. Переносить длиннющие древки из одного положения в другое, да еще и выбрасывать их то с одного слоновьего бока, то с другого было бы совсем непросто. А вот удары и одним копейным лезвием и тут же другим, на другом конце древка, — это оказывалось гораздо быстрее и опаснее для любого нападающего.

Потом еще разок проревели трубы, глашатай что-то прокричал, но не успел его голос затихнуть, как затрубили слоны, подпоенные крепким красным вином с перцем и потому готовые все крушить на своем пути. И бой начался.

Один из слонов, украшенный длинными полосами красной ткани, наподобие попоны, рванулся вперед, опустив голову, и попытался растоптать тех солдат, что находились в центре. Воины Сары, все почти сплошь орки, рассыпались, лишь одного слону удалось задеть, он откатился в сторону и под вопли толпы стал медленно и трудно подниматься на ноги.

А зверь уже набросился на другого из бойцов, которого сумел сбить хоботом и который никак не мог подняться, лишь перекатывался, уворачиваясь от ударов огромных слоновьих ступней. Кажется, все внимание слона было занято именно этим несчастным солдатиком. И он топтал и бил его так старательно и часто, что даже мелкий песок завихрился вокруг этой свалки как пыль, хотя пыли-то на арене, разумеется, быть не могло, чтобы не мешать зрелищу.

Вот тогда-то солдаты вдруг, одним движением, а может, повинуясь приказу, который на трибунах не был никем услышан за ревом слонов, воем толпы и грохотом оружия, бросились вперед. И у них получилось! Слон вдруг оказался окружен чуть не со всех сторон. На помощь ему поспешил второй слон, кажется, и третий бы сделал то же самое, если бы его не вовлекла в схватку группа солдат одной из фланговых колонн, которую поддерживали рассеявшиеся и почти незаметные прежде бойцы, действовавшие в одиночку. В общем, третий слон не успел поддержать собрата.

Второй слон получил несколько чувствительных, как показалось Саре, ударов по хоботу и в морду, где-то в районе глаз и ушей, и неожиданно для своих погонщиков вывалился из общей драки. А вот первый слон, как ни отбивались его бойцы из своего короба, был настолько жестоко и резко атакован, что забыл даже про того орка, который валялся у него под ногами. Он попытался отбежать, задрав хобот и громко трубя, но тут же напоролся на чье-то очень точно подставленное копье всей массой своего тела, и копье это, раскачиваясь, осталось в его плече. Слон развернулся на месте раз, другой и вдруг под восторженный рев зрителей рухнул, подняв целую тучу песка.

Когда стражники Сары расступились, слон еще бился, пробуя подняться на ноги, но люди вокруг него лежали сломанными куклами, еще некоторое время тому назад красивые и почти величественные, а сейчас не годные ни на что, кроме как для похорон, каким бы этот обряд ни оказался. А может, ими теперь накормят тех зверей, которых обучали и тренировали для других боев, подумала Сара с усмешкой.