разорен.

Сабрина даже рот открыла от изумления. С ужасом смотрела она на Бретта, который буквально ослеп от боли и ярости, пережитых шесть лет назад.

— Ладно, теперь прошлое не имеет значения. Ваш отец возложил на меня ответственность за вас, и я решил, что лучший способ избавиться от не доставляющих мне удовольствие обязанностей, — это жениться на вас. — Он тяжело вздохнул. — Этого хотел Алехандро, и… — Его голос не дрогнул. — Стало быть, так оно и будет.

Сабрина хотела было заговорить. Ответить ему. Объяснить. Но он сложил руки на груди и угрожающе спросил:

— Так что? Жена или любовница? Потрясенная его обвинением и разозленная его нежеланием слушать ее, Сабрина готова была дать ему пощечину и крикнула «да» прежде, чем еще раз упустит такую возможность.

Бретт заметил ее гневный взгляд и насмешливо изогнул бровь.

— Ну? — холодно спросил он. — Получу я наконец ответ или вы опять собираетесь довести меня до бешенства?

Сжав кулаки, Сабрина крикнула ему в лицо:

— Вы получите ответ, самонадеянное животное! Но знайте… Вы еще пожалеете, что женились на мне, это я вам обещаю!

Бретт с облегчением вздохнул, но постарался скрыть это от Сабрины. Она капитулировала, и он был счастлив.

— Угрожаете, моя радость? — беспечно спросил он. — И это после моего столь галантного предложения! Ведь вы его принимаете, не так ли?

Бретту дорого стоила его беспечность, но он в самом деле безумно хотел, чтобы она стала его женой.

Забыв о том, что она не одета, Сабрина вскочила с кровати.

— Черт бы вас побрал! Да! Мой ответ — да! Их взгляды встретились, и ее гнева как не бывало, стоило ей заметить в его глазах то выражение, которое немедленно сделало ее счастливейшей из невест. Но Бретт опустил глаза и стал взглядом собственника изучать ее тело.

— Хорошо, — пробормотал он и притянул ее к себе.

Страсть бросила их друг к другу, и они слились в страстном поцелуе, но Бретт явно не собирался идти дальше. Он решил для себя, что в следующий раз они соединятся только как муж и жена. Он неохотно отстранился и улыбнулся.

— Радость моя, ты слишком соблазнительна. — Он посмотрел на ее дерзко выпяченные груди. — Слишком соблазнительна. — И он повернулся на каблуках, чтобы уйти, но остановился в дверях. — Сегодня я повидаюсь со священником. Оглашение состоится в воскресенье, так что свадьба — не позже, чем через три недели.

Он закрыл дверь прежде, чем Сабрина успела ему ответить, да и что ей отвечать, беспечно подумала она. Ничего не понимая, она смотрела на свое скомканное платье и постепенно восстанавливала в голове все, что произошло за последние двенадцать часов. Неужели только вчера вечером она поехала с Карлосом на бал к Роблесам? Неужели только вчера?

Сабрина подняла испорченное платье и сунула его за шкаф. Люп, конечно, найдет его и будет задавать всякие вопросы, но сейчас это не имеет значения. Ей надо подумать о гораздо более важных вещах.

Сабрина легла и завернулась в тигровую шкуру, немедленно напомнившую ей о Бретте — такая же теплая и ласковая, непонятная и желанная. Через три недели она станет его женой, подумала Сабрина, и по спине у нее пробежал холодок радости и страха. Она улыбнулась. Нет, она заставит его полюбить себя! Сердце у нее забилось быстрее. Она вспомнила промелькнувшую в его глазах нежность, когда он поцеловал ее всего несколько минут назад. Неужели это любовь? И ночью разве она не видела такое же выражение в его глазах прежде, чем он лег с ней рядом?

Она плотнее завернулась в шкуру. Господи! Сколько времени она мечтала, что Бретт полюбит ее и они будут вместе.

Неожиданно ее мысли перескочили на Карлоса. Карлос врал Бретту. Он сам признался. Ей было тяжело смириться с тем, что человек, которого она любила и которому всегда доверяла, пытался расстроить ее счастье. Ей стало душно. А что, если он врал не только Бретту?.. Сабрине пришлось признать, что в этом нет ничего невероятного. Карлос, наверное, врал ей тоже. Так-то он воспользовался ее доверием!

Он признался, что сказал Бретту, будто они были любовниками, после чего Бретт упрекнул ее, будто ей нужно его богатство, а не он сам. Так почему бы Карлосу не соврать и ей?

Неприятная мысль. Один раз она уже выбросила ее из головы, но теперь собиралась додумать до конца. Она соединила вранье Карлоса с его ужасным нападением на нее шесть лет назад в беседке, да и вчера в карете вспомнила, каким ядом он исходил, бросая ей упреки, и как он был страшен…

Сабрина с неудовольствием вспомнила, что Карлос первый заронил в ее голову мысль о том, что Бретт охотится за ее приданым. Он постоянно повторял ей, что Бретту нужны лишь ее деньги. Что он втерся в доверие ее отца в корыстных целях.

Но зачем он так поступил? Из злобы, ревности или из желания защитить ее? Может быть, он искренне верил, что Бретт — охотник за приданым? Сабрина тяжело вздохнула. Она совершенно растерялась. И очень злилась на Карлоса. Неважно, почему он так поступил. Главное, он посеял сомнение и недоверие. Но даже если все не так, если Бретт — не охотник за приданым, это все равно не объясняет его поведения с Констанцей Моралес. Сабрина была слишком наивна, чтобы поверить в заговор Карлоса и Констанцы. Она могла поверить, как бы ей ни было тяжело, что Карлос врал и ей и Бретту, но дальше этого она не шла. Констанца явно была беременна, и отцом ребенка она назвала Бретта. Тут ей показалось, будто луч солнца пронизал тьму. Об отношениях Бретта и Констанцы ей ведь тоже сообщил Карлос…

Сабрина устало потерла лоб. Неужели я так слепо влюблена, что готова ухватиться за все, что может оправдать его? — мучительно размышляла она. Господи! Помоги мне! Ведь я знаю только, что Карлосу нельзя доверять и что я люблю Бретта Данджермонда и через три недели стану его женой. Больше я ничего не знаю.

Вскоре сон сморил ее, и она открыла глаза только к вечеру. Не совсем придя в себя после всего случившегося, она как зачарованная несколько минут смотрела на полог кровати. Постепенно разные звуки и запахи привели ее в чувства.

Сабрина встала и только тогда заметила поднос с кофе и булочками возле постели. Судя по тому, что кофе был еще горячий, поднос принесли совсем недавно. Возле ванны хлопотала Люп.

Сабрина села в постели, натянула на себя рубашку, лежавшую в ногах, и, налив в чашку кофе, позвала:

— Люп! Доброе утро!

— Утро? — воскликнула Люп, улыбнувшись, и вошла в спальню. — Сеньорита, уже половина пятого вечера. — Она смутилась. — Я бы дала вам поспать подольше, но сеньор Бретт сказал, что вам пора вставать. Он пригласил сегодня на вечер гостей отпраздновать вашу помолвку. — Люп, забыв, что горничной так вести себя не подобает, обняла Сабрину. — Ой, сеньорита, мы с Олли так рады за вас! Мы часто с ним говорили о вас и о сеньоре Бретте и все время хотели, чтобы вы поженились! Правда, как хорошо! Мы так рады за вас обоих!