— А мне показалось, ты сказала, что никто не причинит тебе здесь вреда, — иронически возразил Бретт, хорошенько ее встряхивая.

Сабрина понимала, что он чем-то расстроен, однако это не уменьшило ее гнева, и, когда он потащил ее из беседки, она дотянулась до сапога и вытащила кинжал. Бретт опять ничего не заметил, пока лезвие не коснулось его руки возле самого плеча. Сабрина вырвалась на свободу.

Глаза у Бретта стали почти черными от злости.

— Чертова кошка! Только и хватаешься за кинжал. Пора тебя проучить!

Он был удивительно красив в этот момент. Легкий ветерок ерошил его густые кудри, черная шелковая рубашка подчеркивала оливковый цвет его кожи, узкие панталоны красиво облегали его узкие бедра, которые так страстно прижимались к ней всего несколько часов назад. У Сабрины перехватило дыхание. Сила, исходившая от него, пугала ее, но манила еще больше. Она не хотела с ним драться… Единственное, что она хотела, — это чтобы он любил ее!

Но в мгновение ока он снова налетел на нее, и Сабрина опять подняла кинжал для удара. Но разве она могла с ним справиться? Он так много дрался и бывал в стольких переделках, что хрупкой девочке было его не остановить. Его пальцы безошибочно зажали ей кисть и резко дернули ее вниз, так что нож отлетел в сторону. Бретт проследил, куда он упал.

Оттолкнув от себя Сабрину, он пошел за кинжалом, но вдруг резко оглянулся и слабая улыбка коснулась его губ.

— А теперь как ты собираешься защищаться?

— Никак, — спокойно ответила Сабрина и пошла ему навстречу.

Бретт не отрывал от нее глаз. Оказавшись всего в нескольких дюймах от него, она остановилась и протянула ему руку.

— Можешь меня убить. Может быть, так тебе будет лучше?

Бретт глядел на нее и думал о том, что ей надо было бы быть хоть немножко не такой красивой, чтоб он не думал о ее столь желанном теле и их уединении на берегу озера. Он перевел взгляд на кинжал, потом опять на нее и пожал плечами. Усмехнувшись, он протянул ей кинжал. — Кажется, твоя взяла, — сухо проговорил он.

Они молча направились к гасиенде. Оба понимали состояние друг друга, но ни один не пожелал первым прервать молчание и разрушить хрупкий мир, установившийся между ними.

Во дворе гасиенды их ждала Бонита, разразившаяся причитаниями, и больше им не удалось побыть наедине.

— Ох, сеньор, спасибо вам! Я так рада, что вы отыскали ее! — Но прежде чем повернуться к Сабрине, она нахмурилась. — А ты, чика, давай-ка забывай о своих вольностях… Разбойники рыщут по всей округе. Ты для них сладкая добыча!

Как курица, заполучившая назад потерявшегося было цыпленка, Бонита принялась ворчать и хлопотать над своей малышкой, поэтому Бретт распрощался с ней и Сабриной и пошел к себе в комнату. Спал он долго и встал только, чтоб успеть побриться и привести себя в порядок перед поездкой в Накогдочез.

Миссия Гваделупской Божьей матери в Накогдочезе была основана в начале XVIII века, но, к сожалению, долгое время оставалась всего лишь маленьким островком христианской цивилизации с несколькими солдатами и монахами. Временами ее покидали совсем, и только к концу века вокруг старой миссии вырос поселок. Теперь в нем было почти шестьсот постоянных жителей. Бретт ехал по узким улочкам и удивлялся разнообразию здешнего населения — индейцы, фермеры, купцы, солдаты, священники в рясах.

Самым большим в Накогдочезе было каменное строение, предназначенное для склада. Оно было построено в 1779 году Джилом Антонием Ибарбо, одним из первых преуспевавших поселенцев, и его стены были не меньше ярда толщиной. Бретт подумал, что оно вполне годится для хранения сахарного тростника, который будет растить Алехандро… если будет…

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что сахарный тростник для Алехандро — причуда, каприз. Благо, земли сколько угодно. Однако потрудиться на ней надо было изрядно прежде, чем сажать тростник. Но, что гораздо важнее, сбывать его можно было лишь местным жителям, так что никаких коммерческих выгод это дело Алехандро не сулило. Собранный тростник надо было везти в Натчиточез, то есть в Луизиану, а оттуда на барже в Новый Орлеан. Это было невыгодно, но когда Бретт обратил на это обстоятельство внимание Алехандро, тот лишь пожал плечами и улыбнулся.

— Посмотрим, амиго, посмотрим. Бретт недоуменно пожал плечами. Ну что ж! Если Алехандро хочется тратить время и деньги, какое его дело? Однако ему было до этого дело. И если Алехандро не очень спешил со своим проектом, то Бретт влез в него с головой. Пусть для Алехандро это каприз, но Бретт должен все предусмотреть, чтобы нигде не было осечки по его вине. А что потом будет делать Алехандро, неважно… Свою задачу он выполнит наилучшим образом.

Визит Алехандро был скорее представительский, чем деловой, поэтому, проезжая по узким улочкам, они то и дело останавливались то с одним человеком, то с другим. Ясно было, что дона Алехандро высоко ценят и уважают в округе, так что не было ничего удивительного, что Бретт тоже вызывал к себе дружелюбное любопытство. Алехандро знакомил его со всеми подряд, и по дороге обратно Бретт, если бы его спросили, не назвал бы ни одного имени.

Они уже находились на окраине поселка, когда Алехандро окликнул человек, которого Бретт меньше всего хотел бы видеть, — Карлос де ла Вега. Алехандро не заметил вражды между молодыми людьми, поэтому, увидав Карлоса на обочине, с радостным возгласом повернул к нему коня. Приподняв сомбреро, он поздоровался с Карлосом и со стоявшей рядом с ним молодой женщиной.

— Добрый день, сеньора Моралес. Здравствуй, Карлос. — И Алехандро представил Бретта спутнице Карлоса. — Сеньора Моралес, позвольте представить вам моего племянника Бретта Данджермонда. Он только недавно приехал из Натчеза и, надеюсь, еще долго поживет на Рачно дель Торрез. Бретт, позволь представить тебе сеньору Констанцу Моралес, урожденную Дуарте. Карлоса ты уже знаешь.

Констанца была, так сказать, испанской розой в полном цвету, то есть где-то в возрасте около тридцати. Что-то было такое в ее взгляде, которым она посмотрела на Бретта, что говорило о ее несомненной искушенности в любви. Прелестное чувственное создание, подумал Бретт, взглядом знатока оценивая ее миловидное лицо и зрелую фигуру. Пышные черные волосы, покрытые черной кружевной мантильей, оттеняли ее белоснежную кожу. Черные глаза весело блестели. Бретт нашел, что в лице ее есть что-то кошачье, и это ему даже понравилось. Зато в фигуре ничего кошачьего не было в помине. Все ее прелести были искусно выставлены для обозрения, благодаря покрою платья из бронзового шелка.

Неожиданно Бретт заметил, что Констанца изучает его из-под полуприкрытых ресниц не менее внимательно, чем он ее. Она явно заинтересовалась им и предложила мужчинам зайти к ней что-нибудь выпить.

— Мой дом совсем рядом. Мы с сеньором де ла Вега как раз шли туда, когда встретили вас. Пожалуйста, соглашайтесь!

Алехандро было заупрямился, но тут инициативу взял на себя Бретт.

— Прекрасная идея, сеньора Моралес. Очень любезно с вашей стороны оказать гостеприимство совсем чужому здесь человеку.

Забыв о Карлосе и Алехандро, Констанца игриво улыбнулась Бретту.

— Вы для нас не чужой, сеньор Данджермонд, ведь сеньор Алехандро — ваш дядя.