вам.

Брови Маркуса взлетели вверх.

— Никогда не слышал большей глупости! — воскликнул он. — Этот человек, должно быть, выжил из ума. С чего мне нападать на человека, которого я едва знаю? Я видел его один раз, и, по правде говоря, он мне абсолютно безразличен. Позвольте заверить вас, что состояние Шербруков велико и мне не нужно поправлять семейную казну за счет кошельков парней вроде Уитли.

Гаррет смотрел на него изучающе:

— Я сказал ему то же самое, но предупреждаю вас, Шербрук: у вас появился враг, и он желает вам зла.

Маркус поклонился:

— Благодарю вас.

Он плохо знал Гаррета, однако начинал думать, что племянник лорда Мэннинга мог бы стать ценным союзником. Гаррет — безрассудный и не сдержанный в своих страстях, это так, но такого, как он, хорошо иметь у себя за спиной, когда идет бой. И это Маркусу нравилось в нем. Ясно, что он не был уверен, что именно Маркус напал на Уитли… но не был он убежден и в обратном.

Маркус улыбнулся ему:

— Простите мое любопытство… А Уитли ваш близкий друг?

Гаррет хмыкнул:

— Прошлой ночью в первый раз его увидел.

— И все-таки он рассказал вам, чужому человеку, что подозревает меня?

— Он изрядно набрался, к тому же из предыдущего разговора он узнал, что я родственник миссис Мэннинг по покойному мужу. — Гаррет улыбнулся. — Он убеждал меня, чтобы я сделал все, что в моих силах, чтобы спасти миссис Мэннинг от бедственного замужества. Он сказал, что он ее старый друг, что он печется исключительно о ее интересах и он впадет в отчаяние, если она выйдет за мерзавца и разбойника.

Серые глаза Маркуса нехорошо сверкнули.

— Правда? Наверное, мне стоит нанести Уитли визит и разъяснить ему кое-что…

Гаррет засмеялся:

— В этом нет необходимости. Я обещал сломать ему челюсть, если он посмеет распространять в округе такие слухи.

— Похоже, я у вас в долгу, — бодро ответил Маркус.

— Мне это доставило только удовольствие. — Гаррет бросил на Маркуса обеспокоенный взгляд: — Будьте осторожны, Маркус. Он желает вам зла.

— Еще раз спасибо за предупреждение. — Маркус потянулся к шнурку колокольчика. — Если это все, то может быть, вы хотите повидать дядю?

Гаррет кивнул:

— Да, очень бы хотелось.

После того как Гаррет ушел в сопровождении Диринга, Маркус устроился в удобном кресле, налил себе еще чашку кофе и, попивая его, стал размышлять над тем, что только что узнал. Он не прилагал особых усилий к тому, чтобы замаскироваться, и неудивительно, что Уитли догадался, что за разбойник встретился ему в ночном лесу. Но то, что свои подозрения Уитли высказал Гаррету, удивляло Маркуса. Зачем? После столь короткого знакомства он решил, что Гаррет одного с ним поля ягода? Или просто слишком сильно напился, чтобы держать язык за зубами? Маркус решил, что последнее вероятнее всего. Но он знал также, что Уитли только и думает, какую бы пакость учинить. Он сделал глоток кофе. Да, это очень на него похоже. Маркус вспомнил о свадьбе, состоявшейся несколько часов назад, и улыбнулся. Уитли будет очень-очень не рад, когда узнает новости.

Остаток дня прошел без происшествий. Не считая одного посетителя после обеда и нескольких записок с поздравлениями и выражениями сочувствия, дом вернулся к нормальной жизни. Лорд Мэннинг большую часть времени спал, но несколько раз за день он пил ячменный отвар и слабый чай. После обеда его камердинер выкупал его и переодел в свежую рубашку. Лорд Мэннинг был слаб и изможден, но Маркус твердо верил, что тот уже не собирается умирать.

Как Маркус уже сказал Изабел, он никак не предполагал провести первую ночь своего брака в одиночестве в спальне по соседству с покоями бывшего свекра его жены, но когда этим вечером перина приняла его в свои мягкие объятия, он подумал, что и это не так уж плохо. Он не спал уже больше суток, и впереди его ждала отнюдь не запоминающаяся первая брачная ночь. Засыпая, Маркус улыбнулся. Как бы сильно он ни устал, если бы сейчас Изабел прижималась к нему всем своим миниатюрным телом, сон был бы последней вещью, о которой он подумал.

На следующее утро Маркус чувствовал себя гораздо более свежим и бодрым, а горячая ванна и смена белья лишь укрепили его в этом ощущении. Спустившись в утреннюю столовую, он узнал от сияющего Диринга, что лорд Мэннинг этой ночью хорошо спал и настоял на том, чтобы позавтракать за столом, который наспех установили в его комнате. Воодушевленный этими добрыми известиями, Маркус позавтракал мясом с кровью и элем, а потом отправился проведать лорда Мэннинга. Он нашел барона в лучшем состоянии, хотя очевидно было, что ему предстоит долго оправляться после удара. Маркус поболтал с ним и миссис Эплтон, которая сидела у постели больного с вязаньем на коленях, и, удовлетворенный тем, что лорд Мэннинг, кажется, идет на поправку, Маркус спустился вниз.

Выяснив, что его жена сейчас в конюшнях, он собрался проведать ее, однако увидел, что к дому подъезжает Джек на своем чалом мерине, и вышел ему навстречу. По напряженному лицу Джека Маркус понял, что это не обычный визит-развлечение.

Случилось что-то очень серьезное. Маркус почувствовал себя так, будто ему в живот воткнули кинжал.

— Что-то с мамой?! С ней все в порядке?!

— Успокойтесь, мой визит никак не связан с вашей матерью, — сказал Джек и спрыгнул с коня. — Когда я уезжал, она прекрасно себя чувствовала.

Подошел грум, взял поводья у Джека и увел мерина, а Джек и Маркус вошли в дом. Как только они заперлись в Зеленой гостиной, Маркус набросился на кузена с расспросами:

— Если с матерью все в порядке, то почему вы здесь — да еще с таким лицом, будто скоро конец света?

Джек хохотнул:

— Что, так плохо выгляжу?

Маркус позволил себе улыбнуться:

— Да. Так что стряслось?

Джек, снова помрачневший, ответил:

— Вчера в Шербрук-Холл проник кто-то чужой.

— Взломщик?! — потрясение спросил Маркус.

— Может, и так, но я сильно сомневаюсь. Очень уж своеобразный оказался у него вкус. Его, например, не заинтересовало столовое серебро, но он тщательно обшарил ваш кабинет и библиотеку, оставив там полный бардак. Ваша мать и Томпсон заверили меня, что, насколько они знают, ничего не пропало. Очень странный взломщик, вы не находите?

Маркус, подавив приступ ярости, отрезал:

— Думаете, к этому как-то причастен Уитли?

Джек снова пожал плечами:

— Это спокойные места. Кражи со взломом здесь редки, особенно кражи со взломом в домах с хозяевами, а взлом без кражи…

Маркус потер подбородок:

— Он ничего не взял, потому что не нашел того, что искал. — Он нахмурился. — Или… если он считает, чтоэто я на него напал, и потому разгромил мой кабинет исключительно из мести.

— Я так понимаю, вы уже говорили с Гарретом?

Маркус коротко кивнул.

— Он и со мной разговаривал, — продолжил Джек, — рассказывал о беседе с Уитли, так что мне это тоже пришло в голову. Уитли, мне кажется, очень злопамятный тип. Он вполне мог влезть в дом и устроить кавардак только назло вам. Взломщик так сильно постарался, превращая ваш кабинет в хаос, что есть основания полагать, что он вымещал злобу.

— Так оно и было бы, если только он… — Маркусу пришло в голову, что Уитли, возможно, искал медальон. Что же там, в этой чертовой штуке?!

— Если только он — что?

Так как речь шла не о его тайне, Маркус скривился и отмахнулся:

— Ничего, я просто размышляю вслух.

Джек пристально на него посмотрел. Маркус не особенно хорошо умел врать.

— Что вы намерены делать? — спросил Джек.

— На данный момент у меня руки связаны. Мы не знаем наверняка, был ли это Уитли. Полагаю, вы предприняли меры, чтобы взломщик, если вернется, не нашел Шербрук-Холл такой же легкой добычей?

— Да, Томпсон велел поставить на дверях крепкие замки, два дюжих лакея будут пока спать на первом этаже.

Они поговорили еще некоторое время, и Джек уехал. Маркус задумался о взломе и медальоне, но ничего нового придумать не смог, а потому отогнал от себя бесполезные мысли — на время. Рано или поздно ему придется разбираться с Уитли. Лицо Маркуса от этой мысли приняло совсем не типичное для него выражение, руки сжались в кулаки. Уитли придется через боль понять, как это грубо и невоспитанно — вламываться в чужие дома…

Следующие двадцать четыре часа прошли своим чередом, время не тянулось, но и не летело вскачь. Барону с каждой минутой становилось все легче и легче, и никто уже, даже скептически настроенный мистер Сиуард, не верил, что он вот-вот отдаст Богу душу. Во вторник утром лорд Мэннинг, узрев на подносе бульон, заявил, что если они не хотят, чтобы он умер от истощения, пусть немедленно принесут ему нормальной еды вместо этой безвкусной баланды. Эдмунд издал ликующий возглас, Маркус и Изабел обменялись восторженными взглядами, пухленькое личико миссис Эплтон расплылось в улыбке. Диринг просиял, как вовсе не положено сиять дворецкому, исчез и вскоре вернулся с подносом, который ломился от яств: там были омлет, окорок, нарезанный бекон, пряный яблочный соус и полная тарелка тостов. Миссис Эплтон почти не отходила от барона, и тот быстро поправлялся, и хотя последствия удара — левое веко не поднималось полностью, и вся левая сторона двигалась с трудом, — все еще были заметны, к пятнице он смог покинуть спальню.

Вечер, когда лорд Мэннинг снова ужинал с семьей в столовой, превратился в праздник. Все готовились к нему с величайшим тщанием. Сверкал хрусталь, мерцало серебро, льняная скатерть, которую миссис Диринг собственноручно выстирала и отгладила, сияла белизной свежевыпавшего снега.