Нина не дала Климу шанса. Ни о чем не спросила – где он был, что с ним произошло? Он первым делом помчался к ней, чтобы узнать, как она. Все это время думал: лишь бы по неосторожности не навлечь на нее беду. Ждал того дня, когда можно будет прийти, обнять ее и почувствовать, что все самое страшное позади.
А она выставила за дверь.
Зло срывают на тех, кто никуда не денется, вернется побитым псом, когда разрешат вернуться.
«Извини, дорогая, но я не вернусь. Хватит».
Она все-таки окрутила мужа Эдны. Ада рассказала Климу про нападение фашистов и про то, что после этого Нина побежала утешаться к мистеру Бернару. Об обыске, проведенном в ее конторе, Ада не знала. Клим не стал вникать в подробности: раз Нина выбрала Даниэля, пусть он и занимается ее делами.
Надо придумать, как быть с Феликсом Родионовым: неужели придется стать полицейским осведомителем? Но чтобы уехать из Шанхая, нужны деньги. И как быть с Катей? Нельзя же бросить ее.
Когда Феликс вызвал Клима в участок, он решил пойти. Какая разница, кем работать? Главное – договориться на оплату, скопить денег и уехать с Катей в Аргентину. Буэнос-Айрес – отличное место, само название его переводится как город «добрых ветров». Там по роскошным авенидам гуляют самые чудесые девушки на свете; там в кафе «Тортони», в залах с витражными потолками, собираются великие остряки, там на улицах в тени сейб и лаконосов пары танцуют танго.
У Феликса Родионова был отдельный кабинет со стеклянной дверью и вентилятором на столе.
– Так в чем вы меня обвиняете? – спросил Клим. – Вы пригрозили меня выслать, а единственный мой грех – это поездка в одном автомобиле с полковником Сю. Дон Фернандо обошелся без последствий?
– Ты тоже обойдешься, когда у тебя будет мексиканский паспорт, – усмехнулся Феликс. – А так я в любой момент могу написать в деле, что ты правая рука Сю. Он возражать не будет – его уже депортировали.
Феликса Родионова, без сомнения, ждало великое полицейское будущее.
– Слушай меня внимательно, – сказал он. – В городе действуют большевики, которые агитируют за советскую власть.
Феликс показал Климу листовку с усатым казаком. В ней объяснялось, что бывшие белогвардейцы смогут вернуться в Россию, если кровью искупят свои преступления перед Родиной. Искупить грехи можно в русском отряде при армии Христианина Фэн Юйсяна, владевшего северо-западными провинциями Китая.
– Большевики уже обработали доктора Сунь Ятсена, теперь принялись за этого орла, – пояснил Феликс. – Обещают деньги, советников и вооружение, если он начнет строить социализм. А Христианин и рад – он кому хочешь продастся, лишь бы ему помогли свалить маньчжурского правителя Чжан Цзолиня.
По словам Феликса, милитаристы сообразили, что белогвардейцы – это высокопрофессиональные военные, знающие технику и современное оружие. Русские готовы служить за низкое жалованье и даже за его посулы. Но как только белые отряды стали появляться в китайских армиях, большевики развели бешеную деятельность по их уничтожению.
Москва видела угрозу в любой организованной эмигрантской силе. По слухам, в Союзе было далеко не так спокойно, как хотелось большевикам, и если белогвардейцам удастся создать мощную военную силу, кто знает, чем дело кончится: вдруг Россия сдетонирует так же, как в 1918 году от восстания Чехословацкого корпуса?
– Большевики действуют осторожно, – сказал Феликс. – Заманивают белогвардейцев к Христианину, а тот направляет их в самое пекло, чтобы проблема устранилась сама собой. Оставшихся в живых в скором времени «простят» и пригласят вернуться в СССР. Не на пикник, разумеется.
Феликс велел Климу прикинуться офицером, мечтающим пробраться к Христианину.
– Наведи справки, выясни, кто именно вербует белогвардейцев. Узнай все – где живут эти люди, с кем общаются, кто их друзья и враги?
– Я уже говорил вам, я не офицер, – сказал Клим. – У меня нет знакомых в этой среде.
– Знакомые – не беда. На следующей неделе в одном из синематографов на авеню Жоффр покажут кинохронику о царской семье. Можешь быть уверен: все места будут забиты белогвардейцами.
– Вы организовали показ?
Феликс ухмыльнулся:
– Догадливость – это большой талант.
– Если полиция не будет платить мне жалованье, мой талант тут же иссякнет.
Клим выторговал себе ежемесячные сорок долларов и полный комплект обмундирования – от фуражки до сапог.
2
Днем Нина была у Хью Уайера. Он не отрицал, что нарочно подослал полицейских, чтобы те загубили ее календари.
– Подавайте на меня в суд, если хотите, – улыбался Хью, показывая желтые зубы. – Судить нас будет английский консул, мой добрый друг. Вот вам совет, дорогуша: исчезните из Шанхая. Я и так проявил гуманность, а мог бы поступить иначе. Мне жаль вас, и, чтобы вы могли спокойно удалиться, я приказал арестовать ваших врагов-налетчиков. Распродавайте имущество и уезжайте в Циндао или Тяньцзинь. И все будет хорошо.
Нине вновь дали понять, насколько она далека от истинных хозяев жизни.
Беспомощность – страшное чувство. Ты можешь терпеливо выстраивать свое дело, а потом явятся сильные люди и все растопчут. Пока шла война губернатора Лу с Ученым Ци Сеюанем, Нина дрожала: вдруг боевые действия перекатятся в город? Вдруг мародеры разграбят склад? Вдруг у людей будет настолько туго с деньгами, что никто не станет покупать ее календари?
Война кончилась, а тут русские бандиты. Если бы не Бинбин, страшно представить, что они могли сделать. И заключительный аккорд – обыск.
За Нину никто не собирался вступаться, даже Даниэль. Ему было некогда – дела, война, служба в волонтерском полку. Он действительно беспокоился о Нине, но она чувствовала, что ему не нужны ее заботы. Иногда ей казалось, что Даниэль общается с ней только ради интеллектуального развлечения, своеобразной игры, правил которой она не понимала.
Нина попросила у него помощи по обузданию фашистов – он посоветовал ей нанять телохранителей.
Она передала ему разговор с Хью Уайером, и он спокойно сказал, что коммерция – это всегда риск и никто не застрахован от падений.
Они сидели в баре, Даниэль потягивал мартини. Он был чист, загорел и свеж.
– Если я могу вам помочь, дайте мне знать.
Даниэль не хотел
Распространители календарей приняли ее товар благосклонно. Отгрузив первую часть тиража, Нина сразу заплатила Бинбин ее проценты. Та очень просила: ей надо было приступать к съемкам фильма. Узнав о налете полиции, Бинбин проплакала целый день. Нина
