броситься ей в объятия и не расплакаться по-детски. Как жить в ладу с собой, если окажется, что он забил Кента до смерти? Хотя в последнее время Кент стал несправедливым и жестоким, некогда этот человек считал себя его отцом, и они любили друг друга. Вспомнить все было его долгом не только перед матерью, но и перед собой.

— Какая она? — спросил Уилл, стоя с матерью посреди своей спальни. — Ты ведь уже видела ее, разговаривала с ней. Каково твое мнение?

— Доктор Эйджи кажется очень славной. Она сказала, что у нее есть два сына, поэтому ей вполне понятны и мои, и твои чувства.

— Джонни Мак сказал, что она превосходный специалист. Доктор наук и все такое прочее.

— Совершенно верно. Она дипломированный врач-консультант, имеющий право применять гипноз во время работы.

— А она не будет возражать против твоего и Джонни Мака присутствия в комнате?

— Нет, мы ей ничуть не помешаем.

— Тогда начнем. — Уилл отошел от Лейн и направился к двери. — Устроим представление. — И выдавил улыбку, дабы подбодрить себя и показать матери, что владеет собой.

Лейн вышла следом за ним в коридор, где их ждал Джонни Мак.

— Готов? — спросил мальчика отец.

— Да, готов.

Но в действительности готов он не был. Живущему у него в душе ребенку хотелось убежать в свою комнату, запереться и не выходить. Однако трусливо удрать мальчик не мог. Очень многое зависело от того, вспомнит ли он, что происходило в тот день, когда был убит Кент.

Родители стояли бок о бок, пристально глядя на него. Чего они опасаются? Что он расплачется у них на глазах? Или просто побаиваются за него, как он за себя?

— Будет вам, не делайте вид, что наступил конец света. — Уилл выдавил из себя несколько жалких смешков.

— Если захочешь прекратить сеанс с доктором Эйджи, скажи. — Большая рука Джонни Мака нависла над плечом Уилла. — Не насилуй себя, вспоминая, если не вспоминается.

Уилл понимал, что отцу хочется коснуться его, сжать плечо, заверить его, что он рядом, что отныне всегда будет с ним. Что бы ни делал Джонни Мак в прошлом, каких бы грехов ни совершал, он был не таким, каким описывал его Кент.

— Он прав, Уилл. Мы, — Лейн взглянула на Джонни Мака, — не хотим ни к чему тебя принуждать.

— Послушайте, гипноз меня не пугает. Я хочу… вспомнить все, что было в тот день. Это, видимо, единственный способ узнать правду о том, что произошло.

Джонни Мак кивнул. Лейн взяла мальчика за руку. Втроем они спустились вниз и вошли в кабинет, где невысокая брюнетка лет сорока тут же встала с дивана и с теплой улыбкой пошла навстречу. Значит, это и есть та самая знаменитая доктор Эйджи, подумал Уилл. В красивом бежевом костюме она походила на собравшуюся в церковь мать семейства. Ее темные волосы были коротко подстрижены, ясные голубые глаза смотрели дружелюбно.

Она протянула мальчику руку:

— Привет, Уилл. Я Нола Эйджи.

— Привет. — Мальчик обменялся с ней рукопожатием.

— Прежде чем начать, хочешь спросить меня о чем-нибудь, что-нибудь со мной обсудить? — спросила доктор Эйджи.

— Не знаю, — признался Уилл. — Мама с Джонни Маком объяснили мне все, кроме…ну…

— Говори обо всем, что беспокоит тебя, не бойся.

— Пожалуй, меня интересует… думаете ли вы, что это сработает? Сможете ли загипнотизировать меня и заставить вспомнить?

— Давай присядем, — предложила доктор. — Я объясню, что мы будем делать и чего можно ожидать. Идет?

— Да, конечно.

Нола Эйджи взглянула на родителей мальчика, державшихся очень напряженно.

— Мистер Кэхилл, может быть, вы с миссис Грэхем сядете возле окна, так вы сможете наблюдать за происходящим, не мешая.

Мальчик чуть не рассмеялся, увидя, как торопливо его мать и Джонни Мак повиновались доктору. Черт, да они тоже испуганы и хотят не меньше, чем он, чтобы гипноз сработал.

— Уилл, располагайся на диване, — велела доктор Эйджи. — Если не хочешь, можешь не ложиться.

— Пожалуй, буду сидеть.

Когда все расселись, доктор опустилась в кресло с прямой спинкой напротив Уилла.

— Гипноз — это способ общения, когда пациент находится в трансе или в близком к трансу состоянии. Наша цель заключается в том, чтобы сузить направленность твоего внимания до такой степени, когда разум станет относительно свободным от всего отвлекающего. Однако ты будешь способен слышать мой голос и, возможно, даже телефонный звонок. Вводя в транс, я попрошу тебя сосредоточиться на определенном предмете и расслабиться.

— Хорошо. — Это казалось довольно просто, но что, если… — А что произойдет, если я не войду в транс?

Доктор Эйджи улыбнулась:

— Об этом не беспокойся. Одних пациентов невозможно загипнотизировать, другие погружаются в глубокий транс. Но большей частью они приходят в задумчивое состояние.

— Хорошо. Я готов. — Предельно готов. У него сводило живот, но он не обращал внимания на боль, понимая, что это просто симптомы нервозности. — Приступайте и… в общем, делайте то, что нужно.

— Постарайся расслабиться, — сказала она. — Выбрось из головы все страхи, беспокойства, мысли.

— Трудная задача, док, — пошутил мальчик.

Пола Эйджи рассмеялась:

— Я знаю, Уилл, это нелегко, но постарайся. Он стал стараться. Изо всех сил. «Расслабься, болван. Расслабься. Неужели это так трудно?»

Доктор Эйджи поднялась из кресла, прошла по полу с широкими половицами и защелкала выключателями на стене, выключив верхний свет и включив большой вентилятор под потолком на малую скорость вращения. Хотя немного дневного света проникало сквозь жалюзи на окнах, комната почти целиком погрузилась в мягкий полумрак.

— Прислушивайся к легкому гудению вентилятора, — сказала доктор мальчику. — Подними взгляд и сосредоточься на вращении. Следи за ним.

Голос ее звучал мягко, спокойно, умиротворяюще. Уилл поднял взгляд, уставился на дубовые лопасти и стал прислушиваться к еле слышному гудению мотора.

— Не отводи взгляда от вентилятора, — сказала она, — расслабься. Ни о чем не думай. Тебе тепло. Удобно. Ты в безопасности. И тебя слегка клонит в сон.

— Угу.

Она права. Он испытывает все, что она говорит. Тепло. Удобство. Ощущение безопасности. И легкую дремоту.

Мальчик продолжал смотреть на работающий вентилятор. Веки его отяжелели. Казалось,