достал сотовый телефон и набрал не включенный в справочники номер телефона, принадлежавшего его старому другу. Тоже воспитаннику судьи Харвуда Брауна.

— Ну, смотри мне, если дело не важное, — сказал Куинн Кортес, ответив на звонок.

— И тебе привет.

— Ты знаешь, который час?

— Еще нет полуночи, — ответил Джонни Мак. — А если память не изменяет мне, ты по образу жизни сова и редко ложишься спать раньше двенадцати.

— Люди ложатся в постель не только для сна.

— Извини. — Джонни Мак издал смешок. Куинн оправдывал свою репутацию бабника.

Кажется, он не видел своего друга дважды с одной и той же женщиной.

— Не будь дело важным, я бы не стал звонить. И скажи той, что ждет в постели, что я не задержу тебя надолго.

— Черт возьми, Кэхилл, переходи к сути дела.

— Мне нужно, чтобы ты был готов вылететь из Хьюстона по первому требованию. Лететь до Хантсвилла, штат Алабама, там берешь напрокат машину и едешь в Ноблз-Кроссинг.

— Скажешь зачем?

— Есть большая вероятность, что мать моего сына арестуют за убийство бывшего мужа, и ей нужен самый лучший адвокат по уголовным делам.

— Ты обратился по адресу, дружище. Можешь посвятить меня в подробности? Я понятия не имел, что у тебя есть сын.

— Я тоже, — признался Джонни Мак. — В подробности посвящу позже. Кстати, приехав в Ноблз-Кроссинг, найдешь меня в «Перекрестке». Это дешевый мотель, но пока что мне нужно жить там.

— Путешествуешь инкогнито?

— Да, вроде того.

Бадди растянулся на койке в глубине своего кабинета начальника полиции и положил компьютерную распечатку на грудь. Он снял кобуру и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки несколько часов назад, перечтя во второй раз копию полицейского рапорта пятнадцатилетней давности об аресте Джонни Мака Кэхилла за бродяжничество в Хьюстоне, штат Техас, тридцатого сентября. Меньше двух недель спустя после того, как он с друзьями избил Джонни Мака и бросил в реку.

Воспоминания о том вечере преследовали Бадди много лет. Он еще никого не убивал раньше — и был уверен, что убил Джонни Мака. Ему не нравился этот парень, хотя какое-то время он питал некоторое уважение к нему и даже завидовал его успехам у женщин. Но пути их редко пересекались. Бадди не был одним из мальчиков с Магнолия-авеню, но жил на лучшем берегу реки Чикасо, его отец был шерифом округа, одним из приятелей Джона Грэхема по охоте и рыбалке.

Всем в городе были известны слухи, что Джонни Мак незаконнорожденный сын Джона Грэхема, и все знали, сто Кент Грэхем ненавидит единственного брата так же страстно, как стремится жениться на Лейн Нобл. Узнав, что Лейн влюблена в Джонни Мака, Кент пришел в ярость. Бадди и раньше видел его в дурном настроении, но отнюдь не в таком неудержимом бешенстве, которое толкнуло Кента попросить его убить Джонни Мака.

«— Я знаю, как ты относишься к этому парню, — сказал Бадди. — Но не может быть, чтобы ты всерьез хотел его смерти. Можно просто выгнать его из города.

— Если выгнать, он вернется. Этот сукин сын не успокоится, пока не перетрахает всех женщин на Магнолия-авеню. Он уже имел мою маму. Не знал? Да, я собственными глазами видел их. В летнем домике, оба были голыми и трахались, как звери.

— Черт, ты в самом деле застал мисс Эдит с Джонни Маком?

— Мама не знает, что я видел их, но Джонни Мак знает. Я сказал ему, что он пожалеет об зтом, что заставлю его поплатиться. — Кент ухватил Бадди за рубашку на груди и сверкнул на него дикими глазами. — Теперь он нацелился на Лейн. Я этого ему не позволю. Она моя. Всегда была моей. Наши родители, можно сказать, обручили нас, когда мы были маленькими.

— Лейн не из тех девушек, кто…

— Он подберется и к Мэри Марте, — сказал Кент, прекрасно знавший отношение Бадди к сестре. — Хочешь, чтобы Джонни Мак забрался к ней под юбку раньше тебя?»

Как и знал Кент, мысль, что кто-то овладеет его драгоценной Мэри Мартой, вывела Бадди из себя. Два дня спустя он взял с собой пятерых друзей, и под наблюдением Кента они окружили Джонни Мака у лодочного сарая Ноблов. Всем шестерым пришлось лезть из кожи, чтобы одолеть его. Он дрался, как черт, но даже Джонни Маку было не под силу справиться с шестерыми.

Бадди понимал, знай он тогда, что знал теперь — что колотил не того брата, — то удавил бы Кента собственными руками.

Раздался телефонный звонок. Бадди подскочил. Распечатка упала с груди на пол. Двумя широкими шагами он подошел к столу и поднял трубку:

— Начальник полиции Лоулер.

— Лейтенант Миллз из хьюстонского управления полиции. Мне передали, что вам нужны сведения о Джонни Маке Кэхилле.

— Да. Позарез нужны. Похоже, все, чем вы располагаете, — это судимость за бродяжничество пятнадцать лет назад, — сказал Бадди. — Этот тип сейчас в моем городе, высказывает угрозы, а я хочу предотвратить какие б то ни было осложнения. Есть у вас какие-то данные о нем, официальные или нет, которые помогли бы мне найти повод выгнать его из Ноблз-Кроссинга?

Смех на другом конце провода заставил Бадди похолодеть до мозга костей.

— Слушайте, шеф Лоулер, не знаю, что за угрозы высказывает мистер Кэхилл, но на вашем месте я бы воспринял его всерьез. Порочащих сведений об этом человеке я дать не могу. Видите ли, Джонни Мак Кэхилл — один из заправил здесь, в Хьюстоне. Компания, с которой он водится, состоит из мультимиллионеров. Сильных мира сего. Кэхилл считается самым проницательным и беспощадным среди этих акул.

Бадди проглотил этот сюрприз, и горло у него сжало от внезапного страха.

— Вы говорите, Джонни Мак Кэхилл — мультимиллионер?

— Да, именно это и говорю.

— И у него нет судимостей, кроме той, за бродяжничество?

— Нет.

— Ну что ж, спасибо, лейтенант.

— Не за что. — Миллз поколебался, откашлялся и сказал: — Кстати, шеф, пока Кэхилл в городе, имеет смысл держать ваших женщин под замком.

Бадди положил трубку, но смех лейтенанта Миллза еще долго звенел в его ушах.

Лейн переоделась в третий раз после завтрака. «Это нелепо, — подумала она. — Не все ли равно, как я буду одета, когда приедет к обеду Джонни Мак?» Но да поможет ей Бог, это было важно. Она была пухлой девочкой, главным достоинством которой являлось общественное положение родителей, когда издали вожделела к Джонни Маку. До поразительной красоты матери ей тогда было далеко. Преобразилась она к двадцати пяти годам, фигура ее с наступлением зрелости стала стройной, рельефной. Несмотря на свои чувства к Джонни Маку, она не могла отрицать чисто женской потребности предстать перед ним во всей красе.

Лейн сняла красное платье, в котором постоянно удостаивалась комплиментов. Слишком яркое. Броское. Вызываюшее. Однако джинсы и тенниска, которые она напела перед тем, как