выкусь, по крайней мере на собачью природу вещей можно положиться».
Белоснежка была на кухне, драила мясо. «О зачем судьба подсовывает нам альтернативы раздражающие и фрустрирующие? Почему, к примеру, могу я выйти из этого дома через открытое окно и спать с Полом в его яме? К счастью, эта альтернатива не слишком привлекательна. Полова принце – образность как-то пожухла и опала, а голый Пол без ауры – просто еще один самодовольный буржуа. И поглядывая в окно при посредстве зеркала, я вроде бы заметила за его плечом некую темную гнусно притягательную фигуру, совершенно мне не знакомую. Кто это? В сравнении с этой незнакомой фигурой фигура Пола примерно так же привлекательна, как горчичник. Теперь я никогда не спущусь в его яму. И все же этот возможный ход навязчиво маячит на доске, мешая продумать другой, возможно – не в пример лучший».
– Ну вот меня и снова оставили на бобах, – раскололась Джейн в палате редких ядов в материнских покоях – роскошной двухуровневой квартире в доме на тихой, обсаженной деревьями улице в благопристойном районе. – Оставили на бобах по большому счету. Я больше не пользуюсь высочайшим расположением Хого де Бержерака. Его высочайшее расположение переложено на другую, так что теперь она им пользуется, а я наконец осталась одна на одну со своей злобностью. Лицом к лицу. Впервые в моей истории у меня нет любовника, способного умягчить мою злобность целительным бальзамом былой любви. Теперь у меня нет ничего, кроме злобы. – Джейн окинула взглядом высокие, от пола до потолка стеллажи раннеамериканских специй, где стройно выстроились банки с аккуратными ярлыками, вмещавшие отраву на любой вкус: чернодонна и колиголов, поганка румяная и подлянка вредная, духомор и мухобор, кошьяк, гиоцин и ослен. – Теперь придется околдовать кого-нибудь, ибо такова моя роль, а бежать от своей роли есть занятие, как учит нас Кардан, при окончательном анализе босоногое. Вопрос только в том, какую форму примет моя злокозненность в данном случае? В этот погожий февральский денек? Что-нибудь из области межличностных отношений было бы занимательно. Чьи же межличностные отношения отравлю я изящной дикостью своего изобильного воображения и таланта к отварам? Схожу-ка я, пожалуй, к дому Белоснежки, где она сожительствует с семерыми мужчинами в смехотворной травестии общепринятого поведения, да взгляну, что у них там творится. А если что и творится, я, быть может, сумею это растворить и стравить, к примеру, в уголок церковного погоста.
– Билл, первое слово предоставляется вам. Начните с того, каким образом вы сперва измыслили, а затем подпитывали эту химеру – иллюзию вашего личного величия. Что помогло вам сперва узурпировать водительство, а затем его удерживать, несмотря на изобилие доказательств вашей полной несостоятельности, последним из коих стал ваш швырок пакета из плотной коричневой бумаги, содержавшего две шестибаночные упаковки миллеровского «Хай-Лайфа», в лобовое стекло синего «фольксвагена», управлявшегося И. Фондю и Г. Мэхтом. Двумя полностью и абсолютно незнакомцами, насколько нам известно.
– Вам, быть может, и незнакомцами, но не мне.
– Знакомцы или нет, заданный вопрос не в этом. Отвечайте на заданный вопрос. Каким образом вы сперва измыслили, а затем подпитывали…
– Измысел я уже более-менее объяснил. Своей жизнью я хотел мощно заявить и т. д. и т. п. Каким образом появилась эта морщинка на коре моего мозга, я не знаю. Но могу рассказать, как она подпитывалась.
– Как.
– Я говорю себе всякое.
– Какое.
– Билл, ты величайший. Билл, это изумительно сделано. Билл, в тебе есть что-то. Билл, у тебя есть стиль. Билл, ты настоящий
– Но, несмотря на этот поток самовосхвалений…
– Страх не отступал.
– Страх перед.
– Черной лошадью.
– Кто эта черная лошадь.
– Мы с ней пока не встретились. Ее мне описали.
– Кто.
– Фондю и Мэхт.
– Те двое, кто управляли «фольксвагеном» в момент вашего швырка пакета из коричневой бумаги.
– Совершенно верно.
– Стало быть, в отношении этих двоих, Фондю и Мэхта, вы лелеяли – ненависть.
– Я бы сказал «неприязнь», ваша милость.
– Какой протяженности во временном измерении была эта неприязнь.
– Что-то вроде… дайте подумаю… я бы сказал, шестнадцати лет.
– Упомянутая неприязнь имела своим первоисточником упоминание ими вам большой черной лошади.
– Совершенно верно.
– Каков был ваш точный возраст. На момент упоминания.
– Двенадцать лет.
– Стало быть, нечто, сказанное про лошадь шестнадцать лет назад, стало причиной швырка.
– Совершенно верно.
– Давайте уточним обстоятельства швырка. Не могли бы вы излить душу, очень вкратце, относительно этого инцидента, как он видится с вашей точки зрения.
– Было около четырех часов дня.
– Согласно какому источнику.
– Согласно часам на доме терпимости.
– Продолжайте.
– Я направлялся из автоматической прачечной в скобяную лавку «Дверной Магазин».
– С какими намерениями.
– Я намеревался приобрести массивный дубовый щит 48x60 дюймов, а также набор резных ножек в византийском стиле, в целях построения коктейльного столика для поддержания на оном коктейлей.
– Вы можете объяснить взаимосвязь пива «Хай-Лайф» с вашим проектом – построением коктейльного столика.
– Я имел намерения по заглатыванию пива «Хай-Лайф» параллельно с ошкуриванием, пришурупливанием, склеиванием и так далее.
– А каковы были ваши дальнейшие намерения. Суд желает иметь представление об устройстве, либо расстройстве, вашего ума.
– Я имел намерение потушить себе на ужин овощи с мясом. Как вам известно, в эти дни Белоснежка с большой неохотой…
– Как нам известно. Стало быть, в упомянутом бумажном пакете находился и материал…
– В пакете из плотной коричневой бумаги находилась наряду с пивом «Хай-Лайф» камбала.
– Как мы понимаем, в процессе швырка эта камбала погибла.
– Камбала погибла несколько раньше. Умерщвлена на алтаре коммерции, согласно наиболее надежным из доступных мне источников.
