планы за его спиной. Выбирай.

— Но откуда такое доверие ко мне? — спросила Рэйчел. — Из-за смерти Марджи?

— О боже, конечно нет. Мне от нее не было никакого проку. Она слишком далеко зашла. И, опять же, Гаррисон. Одному Богу известно, что он вытворял с ней, когда они оставались одни.

— Марджи ни за что не позволила бы, чтобы...

— Субботними вечерами играть в мертвецов? Думаю, немало женщин делает вещи и похуже, лишь бы осчастливить своих мужей.

— Но вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы мне все это говорите?

— Потому что теперь есть кое-что, что тебе нужно, а я знаю, как помочь тебе это получить.

Повисла долгая пауза, затем Рэйчел спросила:

— Галили?

— Кто же еще? — кивнула Лоретта. — Так или иначе, но в конечном счете все сходится на нем.

Обычно к таким мероприятиям, как благотворительный вечер, посвященный сбору пожертвований на больничные нужды, Рэйчел испытывала откровенное отвращение. В первые месяцы семейной жизни она откровенно тяготилась обязанностью разделять скучающие взгляды и безразличные улыбки, неизменно сопровождавшие эти грандиозные события. Но на сей раз все обстояло иначе, прежде всего потому, что у Митчелла зародились какие-то подозрения на ее счет, и это пришлось ей по вкусу. Всякий раз, когда она оказывалась поблизости, он шепотом просил ее не отходить далеко, а на ее вопрос «почему» отвечал, что якобы опасается, как бы она не стала жертвой проклятых репортеров, снующих повсюду и, подобно алчным псам, вынюхивающих всякие сведения о Гаррисоне. Рэйчел отвечала, что не нуждается в его опеке, ибо вполне в состоянии выбраться из затруднительного положения сама, тем более, то, что все известно, никак не могло возбудить интереса общественности.

— Опять ты ставишь меня в дурацкое положение, — сказал он ей после четвертого предупреждения. Несмотря на добродушную улыбку, судя по его горящим глазам, он разозлился не на шутку. — Я хочу, чтобы ты вообще ни с кем не разговаривала. Слышишь, без меня — ни с кем ни слова. Я серьезно, Рэйчел.

— Куда мне идти и с кем разговаривать, я буду решать сама, Митчелл. Ни ты, ни твой брат, ни Сесил, ни Кадм меня не остановят. Слышишь, никто из вашего проклятого рода мне больше не указ.

— Ты же прекрасно знаешь, что Гаррисон тебе этого не позволит, — улыбка внезапно сошла с лица Митчелла, и он даже не попытался ее вернуть.

— Ты выражаешься, как дешевый гангстер, — скептически заметила Рэйчел.

— Но я не шучу. Он не позволит, чтобы через тебя что-то выплыло наружу.

— Господи, до чего же ты инфантильный. Собираешься натравить на меня своего старшего братца?

— Я просто предупреждаю.

— Нет. Ты пытаешься меня запугать. Но не выйдет.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, Митчелл спросил:

— Интересно, на чью поддержку ты рассчитываешь, если окажешься в беде? Кроме нашей семьи, у тебя никого нет. Если все обернется против тебя, кроме нас, никто тебе не поможет.

Рэйчел замутило. Смысл слов Митчелла был слишком очевиден.

— Думаю, мне пора домой, — сказала она.

— Ты так раскраснелась, — усмехнулся он, касаясь рукой ее щеки. — В чем дело, детка?

— Я устала.

— Я провожу тебя к машине.

— Хорошо.

— Нет, — сказал он, беря ее под руку и притягивая к себе. — Я пойду рядом с тобой.

Пока они пробирались через толпу, Митчелл несколько раз останавливался, чтобы перекинуться словом-другим с тем или иным знакомым. Не пытаясь строить из себя преданную супругу, Рэйчел, недолго думая, выскальзывала из-под его руки и направлялась к двери, так что ему ничего не оставалось, как следовать за ней.

— Наш разговор не закончен, — предупредил он, едва они оказались на улице.

— Что еще тебе надо? Мне нечего больше тебе сказать.

— Послушай, Рэйчел. У нас с тобой были трудные времена, но это еще не значит, что мы должны сдаваться, послав к черту все, что нас связывало, все, что мы друг к другу чувствовали. Нам нужно поговорить. Правда, нужно, — он легко коснулся губами ее щеки. — Я желаю тебе только добра.

— И поэтому ты мне только что угрожал?

— Даже в мыслях не было. Прости, если тебе так показалось. Мне просто хотелось, чтобы ты взглянула на вещи моими глазами. — (Рэйчел очень надеялась, что в ее взгляде сквозит презрение.) — В настоящее время я лучше тебя владею информацией. Пойми, я лучше знаю, что происходит. И поверь, ты не в безопасности.

— Ничего, я рискну.

— Рэйчел...

— Иди ты к черту, — спокойно ответила она.

Шофер вышел из машины и открыл перед ней дверцу.

— Позвони мне завтра, — сказал Митчелл и, не дождавшись ответа, добавил: — Между нами еще не все кончено, Рэйчел.

— Будьте любезны, закройте дверь, — обратилась она к водителю, и тот исполнил ее просьбу. Раздраженный и вместе с тем несчастный голос Митчелла перестал быть слышен.

Когда Рэйчел подъехала к дому и вышла из машины, от кипариса, который рос в декоративном горшке у входной двери, отделилась чья-то фигура. Это был незнакомый молодой человек в очках.

— Миссис Гири? — обратился он к ней. — Мне нужно с вами поговорить.

Этот светловолосый господин был одет, как сказала бы ее мама, в «выходной» синий в