— Нет, так, я пошутила.
— Гульд рядом?
— Да.
— Дайте ему трубку, пожалуйста.
— Да.
— Всего вам доброго.
— И вам также.
Гульд был в пижаме, хотя часы показывали четверть восьмого. Он подхватил грипп, который газеты называли «русским». Это был коварный зверь. Хуже всего то, что, кроме температуры, он опустошал тебя изнутри. Часы, брошенные коту под хвост. Благодаря ему карьера Ларри Гормана испытала неожиданный и, как будет видно дальше, решающий взлет. За несколько дней он отправил на ковер Парка Портера, Билла Ормессона, Фрэнка Тарантини и Моргана «Киллера» Блюмена. Грей ла Банка прекратил борьбу, получив ранение в третьем раунде. Пэт МакГрилли ушел сам, пошатываясь, низко опустив голову. Теперь Ларри Горман был рекордсменом, что не могло пройти незамеченным: двадцать один бой, двадцать одна победа до истечения трех раундов. В газетах поговаривали о борьбе за Кубок мира.
ДИЗЕЛЬ. — Мондини, ему все рассказал Дринк, его помощник. Он рассказал о газетной шумихе по поводу Ларри. Принес вырезки, которые сделал для него племянник Мондини надел очки и принялся читать. Он испытал странное чувство. Никогда еще имя его ученика не стояло рядом с именами настоящих чемпионов. Все равно что купить «Плейбой» и увидеть там свою жену. Некоторые газеты высокомерно замечали, что из двадцати одного боя только два были против настоящих боксеров. В одной из них утверждалось, что все подстроено, что отец Ларри, богатый адвокат, потратил уйму денег, чтобы его сын добился всего этого, хотя и не говорилось, как именно он потратил деньги. Статья была ловко написана, так, что не удержишься от смеха. Из-за этой истории с отцом-адвокатом Ларри прозвали Ларри «Лоуэр» Горман (Дословно: Ларри «Законник» Гордон, от англ. law — закон). Мондини это позабавило. Но кроме той газеты остальные отнеслись к происшествию очень серьезно. «Боксинг» поставил Ларри на седьмое место в мировой классификации. А в «Бокс ринг» промелькнула короткая заметка, где Ларри величался «наследником чемпионского венка». Мондини обнаружил, что на его глаза наворачиваются слезы.
— Эй, Ларри! Ларри!… Два слова для радио…
— Я не дерусь сегодня, Дэн.
— Только два слова.
— Я пришел посмотреть на классный бой, вот и все, сегодня я хорошо проведу время, но как зритель.
— Что ты можешь сказать по поводу статей, которые появились в…
— Мне нравится это прозвище.
— Что ты имеешь в виду?
— Лоуэр. Мне нравится. Думаю, что возьму его себе.
— Мы напоминаем слушателям, что в еженедельнике появилась довольно жесткая статья про Ларри, автор которой…
— Ларри «Лоуэр» Горман. Звучит неплохо, разве нет? Думаю, что возьму его себе, в следующий раз будь так любезен, Дэн…
— Что, Ларри?
— Называй меня «Лоуэр» в своих репортажах. Мне будет приятно.
— Как скажешь, Ларри.
— Ларри Лоуэр.
— Хорошо, Ларри Лоуэр.
— Дэн, у тебя жирное пятно на куртке.
— Что?
— Пятно на куртке… вон там… что-то жирное.
ПУМЕРАНГ: Мондини закончил чтение и понял, что дела плохи. Насколько он мог видеть, дела были плохи. Бокс — особенный мир, кого там только не было, от тех, кто усердно молотил грушу, до тех, кто зарабатывал боксом на жизнь, стараясь не окончить ее на ринге. Были боксеры честные и нет, но это все же был настоящий мир, и этот мир приходился ему по душе. Бокс. Тот бокс, который он знал. Такой бокс приходился ему по душе. Но награды, борьба за Кубок мира, чемпионский титул — другое дело. Слишком много денег там крутилось, слишком много непонятных людей, слишком все на виду. И тяжелые удары, не такие, как везде. Лучше держаться от этого подальше — так считал он.
Он понял, что события ускоряют свой ход, когда в тренировочный зал вошел тип в темных очках, с искусственными зубами. Он был из бандитов борделя, из тех, кто готовит важные встречи. Мондини вспомнил, что он тоже боксер, что когда-то они едва не встретились на ринге, но бой почему-то не состоялся. Тип ему не понравился. Такие выдерживают два раунда, не больше, а потом задают вопрос: какого хрена я здесь, если в кино за углом крутят потрясный фильм? Обреченные проигрывать. Он потолстел с тех пор и слегка прихрамывал. По его словам, он пришел «поздороваться». Они поболтали о том о сем. Вдвоем. Ларри не было.
ДИЗЕЛЬ: Ларри тренировался и ни слова не говорил о мировом чемпионате. Мондини исходил слюнями, а Ларри держался молодцом. Он как бы замкнулся в скорлупе, и никто не мог ее пробить. Мондини видел такое у чемпионов: смесь бесспорной силы и непреодолимого одиночества. Что предохраняло их от поражений и от счастья тоже. Так они теряли свою жизнь, ни разу не проиграв. Однажды Ларри появился на тренировке с девушкой, небольшого роста худой брюнеткой. Ее звали Джоди. Свитерок в обтяжку, обуви не видно из-за множества шнурков. Мондини она показалась просто красавицей и где-то даже приятной. Она уселась в углу и следила за тем, как тренируется Ларри, не говоря ни слова. Еще до конца тренировки она встала и вышла. В другой раз Ларри боксировал с парнем моложе себя, отважным, но совсем еще желторотым, и в какой-то момент начал бить его, пожалуй, слишком сильно. Мондини не стал ждать, пока хронометр отсчитает три минуты. Прислонившись к канатам, он сказал: хватит. Но Ларри не остановился. Он бил с необычайной злостью. И довел дело до конца. Мондини не сказал ничего. Дал Ларри уйти с ринга. Он видел, как Дринк вытирал Ларри спину, как снимал с него перчатки: с почтением. Он видел, как Ларри прошел мимо зеркала, прежде чем направиться в раздевалку, и задержался перед ним на мгновение. Тогда, бог знает почему, он вспомнил молчаливую девушку и кучу других вещей в придачу. Он выругался вполголоса и понял: время настало. Он подождал, пока Ларри не вышел в своем кашемировом плаще, невозможно элегантный. Остановил часы. Потом сказал:
— Ларри, я отвезу тебя домой, о'кей?
ПУМЕРАНГ: Они проехали через весь город, не издав ни звука. Мондини гнал свой старый седан на предельной скорости. На остановках у светофоров машина напоминала скороварку, где вот уже третий час готовится суп. Наконец Мондини затормозил и приглушил двигатель. Богатый район. Свет из окон первого этажа падает на английские газоны.
— Ты доверяешь мне, Ларри?
— Да.
— Тогда я тебе объясню.
— Давай.
— Ты провел двадцать одну встречу, Ларри. Шестнадцать из них я бы тоже выиграл. Остальные пять — это настоящие бои. Собило, Паркер, Морган Блюмен… они отшибут охоту драться у кого угодно. С тобой они даже не выстояли до конца. У тебя своя манера боксировать, которую они и представить себе не могли. Временами, когда ты там, на ринге, я наблюдаю за твоими противниками. Смешно, до чего они кажутся… хм… древними. Будто вышли из черно-белого фильма. Я не знаю, где ты набрался этого, но это так. Такого бокса не существовало бы без тебя. Ты веришь мне?
— Да.
— А теперь слушай внимательно. Ты должен понять две вещи.
— О'кей.
— Первое: ты не получал за всю жизнь настоящего удара.
— Как это?
— Все они только дотягивались до тебя, Ларри. Есть три, четыре человека в мире, которые способны на
