неуверенность.

Между тем вечер в «Трейлз-Энде» продолжался, и ей приходилось улыбаться, реагировать на пьяные реплики и различные, часто нескромные предложения, задаваясь вопросом, как долго ее поклонники будут терпеть ее отказы, мотивированные надуманными предлогами. Она знала, что пока ее спасает лишь их количество, и старалась проявлять внимание к максимальному числу обретавшихся в салуне мужчин. Даже спела для посетителей своим фальшивым контральто несколько песенок под аккомпанемент расстроенного пианино. Хотя большинство окружавших ее регулярных посетителей заведения ей, в общем, нравились, существовал только один мужчина, вызывавший у нее сильные чувства, и с этим она ничего не могла поделать.

Огни «Трейлз-Энда» стали один за другим гаснуть, когда Хелен, Мэгги и Саманта часом позже двинулись по ночному городу в сторону своего отеля. Мэгги что-то сердито бормотала себе под нос относительно того, что ей приходится тащиться в гостиницу в одиночестве, в то время как все нормальные женщины запаслись на этот вечер компанией. Даже Хелен удалось с разрешения Саманты пошептаться наедине с Джимом в коридорчике у выхода из салуна, хотя это и продолжалось недолго. Саманта же, направляясь в гостиницу, неожиданно испытала чувство вины, задавшись вопросом, где проводит эту ночь Шон, отправленный ею на ловлю призраков.

Направляясь к отелю, Саманта старалась думать о ком и о чем угодно, только не о Мэтте, — особенно о том, состоялось ли у него примирение с Дженни, приняла ли последняя его оправдания и собираются ли они и впредь поддерживать отношения.

Неожиданно в темноте послышалось:

— Саманта!

Саманта быстро повернулась на голос и увидела появившийся из густой тени знакомый силуэт. Она очень старалась не реагировать на слова Мэтта, когда тот с полуулыбкой на губах продолжил:

— Решил вот использовать еще один шанс, чтобы поговорить с тобой.

Дженни рядом с ним не было.

От облегчения у Саманты на глаза навернулись слезы. Затем она судорожно сглотнула, когда он шепотом снова позвал ее по имени:

— Саманта?

Ответить было выше ее сил, и она молча бросилась в его объятия.

Тоби стоял в тени на некотором удалении. Он так и не смог уснуть, ибо мысли о Саманте не давали ему покоя. Он видел выражение ее лица, когда она после разговора с Мэттом в затененном углу салуна вернулась к своим поклонникам, и появившаяся у нее на губах улыбка не ввела его в заблуждение. Хотя он не слышал разговора, у него не было ни малейших сомнений в том, что у этой парочки отношения еще не закончились, несмотря на существовавшие между молодыми людьми разногласия.

Покинув «Трейлз-Энд», Тоби очень скоро осознал, что заснуть ему не удастся. Какой уж тут сон, если Саманте — в чем он был уверен — требуется поговорить с ним? Выбравшись из постели и одевшись, он вышел на улицу, чтобы перехватить девушку, когда та будет возвращаться после работы в гостиницу. Прошло еще некоторое время, и он понял, что поговорить им так и не придется.

Зато он заметил, как сощурились у Мэгги глаза, когда Саманта, не произнеся ни слова, шагнула в объятия Мэтта. Хелен молча выслушала наставления Мэгги, произнесенные тоном, не терпящим возражений, после чего Хелен взяла подругу за руку и буквально потащила к гостинице.

Так что Саманта и Мэтт остались наедине в темноте улицы.

Тоби нахмурился, когда увидел, что находящаяся у него под наблюдением парочка несколькими минутами позже двинулась в том же направлении.

Не зная, права Саманта или нет, Тоби не сомневался только в одном: девушка шла туда, куда ее влекло сердце. И в этом по крайней мере заключалась известная честность. Тоби очень надеялся, что сердце и врожденная честность помогут ей принять правильное решение.

Едва за ними захлопнулась дверь, как Мэтт сжал Саманту в объятиях и страстно поцеловал. Саманта ответила ему поцелуем. Чувствуя себя уверенной и свободной, когда покровы упали к ее ногам, она, не испытывая ни малейшего стыда, избавилась от последних одежек и даже помогла раздеться Мэтту, который дрожащими от нетерпения руками расстегивал пуговицы на рубашке и распутывал шнуровку на крагах. Когда наконец они полностью разоблачились и остались совершенно нагими, Саманта даже выкрикнула какое-то ликующее слово, значение которого, впрочем, во всей этой сумятице было утрачено.

Побуждаемая огромным желанием и таким же, как у Мэтта, нетерпением, Саманта не протестовала, когда они опустились на пол и Мэтт накрыл собой ее тело. Затем она с шумом втянула в себя воздух и вскрикнула, знаменуя таким образом торжественный момент проникновения в ее святая святых. Проникновение осуществилось торопливо, резко и грубовато, но она не возражала, поскольку тоже изнывала от страсти, которая усилилась, когда он начал продвижение вглубь.

Она была полностью готова и присоединила собственные движения к толчкам, осуществлявшимся внутри ее тела, дабы они с Мэттом могли двигаться в одном ритме. Ее ресницы затрепетали, когда она почувствовала, что готова взлететь на вершину блаженства. По напряженному выражению лица Мэтта она поняла, что он готов последовать за ней. Так и случилось.

Она молчала и тогда, когда Мэтт подхватил ее на руки, отнес на постель, лег рядом и они продолжили заниматься любовью. Саманта лепетала что-то неразборчивое, когда Мэтт снова был готов взлететь вместе с ней на вершину блаженства, а потом делал это еще и еще раз, сдерживая усилием воли собственную потребность выплеснуть семя в ее лоно.

Лишь парой часов позже, когда утомленный Мэтт заснул рядом с ней, Саманта попыталась отвлечься от происходящего и тоже смежила веки, но сон ее был поверхностным, и она часто просыпалась. Мэтт засопел во сне, придвинулся к ней и обнял за плечо, и тут она пробудилась окончательно, ибо реальность снова властно заявила о себе и на нее нахлынули воспоминания. Прежде всего она вспомнила о том, какое огромное удивление испытала, когда увидела Мэтта, поджидавшего ее в густой тени за пределами «Трейлз-Энда».

Черт побери! С самого начала он заставил ее идти по ложному следу, ибо хранил от нее в секрете существование брата-близнеца. Не говоря уже о том, что он предал свою нареченную невесту — женщину, которую наверняка уважал больше, чем Саманту.

А что же остается на ее долю? Буйный чувственный восторг, бесконечное вожделение, торжество плоти и мысль о том, что время останавливается, когда они занимаются любовью, наплевав на все разделяющие их обстоятельства? Чем все это закончится?

Неожиданно Саманта осознала истину, причем с такой ясностью, что у нее перехватило дыхание. Положив голову на плечо Мэтта, она втянула исходивший от него мужской запах и подумала о том, какой он великолепный мужчина и как его мужественность и красота шокируют ее, заставив на время забыть обо всем на свете, даже о миссии, представлявшейся ей прежде самой важной в ее жизни.

А все потому, что она его полюбила, причем полюбила по-настоящему.

Только вот Мэтт, хотя и испытывал к ней аналогичные чувства, в чем не могло быть никаких сомнений, ни разу не сказал, что любит ее.

Самантас силой смежила веки, пытаясь сдержать слезы, которые при мысли об этом текли у нее по щекам.

Шон отдыхал во временном импровизированном лагере. Он долго жил на свете, и ему было не впервой созерцать у себя над головой вместо потолка звезды и чувствовать под собой вместо перины грубошерстное походное одеяло, покрывавшее твердую поверхность земли. Нельзя также сказать, что он был новичком по части поисков интересовавшего его объекта, скрывавшегося в дикой местности, каковые поиски обычно начинались с рассветом и заканчивались, когда усталое солнце садилось за гору или холм.

Задание у него было не из легких. Фактически Саманта предложила ему найти незнакомых людей, живших в какой-то заброшенной хижине, расположенной, по ее собственному выражению, «где-то к северу» от города. Она также сказала, что, согласно собранной ею информации, эти люди вполне могли оказаться грабителями банков, разыскиваемыми агентами Пинкертона. Сама она, правда, от поисков отказалась, мотивируя это тем, что занялась расследованием на предмет обнаружения улик на территории ранчо, принадлежавшего человеку, которого подозревала в причастности к ограблениям.