— Это правда?

— Правда. Джош переделал столько работы для местных ранчеро, что имел полно право пожаловаться на подобный нелюбезный прием. На своих ему бы жаловаться не пришлось.

Шон согласно кивнул и, допив виски, со стуком поставил стакан на стойку. Затем, повернувшись к собеседникам, произнес:

— Полагаю, все именно так и было. Джош, случайно, не упоминал, где эти чужаки обосновались? Может, где-нибудь на юге?

— По-моему, он сказал, что их хижина находится где- то на севере, — пробормотал приятель Хелен. — На подробностей не знаю, поскольку Джош разговаривал все больше с Самантой.

— Значит, говорите, где-то на севере?

— Я лично ничего о местонахождении хижины не слышала, — сообщила черноволосая Хелен.

— Я слышал, — пропел из-за стойки бармен, — он сказал: «к северу от города».

Ухмыльнувшись, Шон с минуту помолчал, а затем довольно бесцеремонно осведомился:

— А где, между прочим, Тоби? Когда я был здесь в прошлый раз, мы с ним очень мило побеседовали. Складывается впечатление, что он хорошо относится к чужакам.

— Это верно, но лишь отчасти. Я бы даже сказал, что в знакомствах он излишне разборчив, — ответил бармен. — Впрочем, с Самантой он сразу подружился.

Шон кивнул:

— Похоже, мне придется держаться северного направления, чтобы узнать что-то новое. Что ж, спасибо за информацию.

Швырнув на стойку монету и вежливо приподняв свой «стетсон» перед брюнеткой, Шон вышел из заведения.

Через несколько минут он уже входил в гостиницу «Слипи реет», а еще через минуту стучался в знакомую дверь. Когда Саманта, облаченная в платье для работы в салуне, открыла ему, Шон нахмурился.

— Твой отец не одобрил бы подобное декольте.

— Мой па все бы отлично понял.

— Думаешь? — Шон пожал плечами. — Возможно, твой па широко смотрел на такие вещи. А вот я — нет. — Затем, не позволив Саманте вставить хотя бы слово, добавил: — Отправляюсь на север отыскивать ту чертову хижину с чужаками.

— Вот и славно.

— Ты будешь здесь, когда я вернусь?

— Я тебя подожду.

— Хорошо. — Шон чмокнул Саманту в щеку и с нехарактерным для него смущением произнес: — Пока меня не будет, изволь вести себя прилично.

— Обещаю.

— Смотри, я на тебя надеюсь.

Одарив ее взглядом, в котором проступало нечто большее, нежели просто надежда, Шон повернулся, двинулся по коридору в направлении лестницы и исчез за углом.

— Ну что — уехал?

Саманта, чуть не подпрыгнув от неожиданности, повернулась на голос. В коридоре появился Тоби, скрывавшийся до этого момента за шторой в холле.

— Уехал, — ответила Саманта.

— Искать к северу от города хижину с чужаками?

— Именно.

— Благодаря этому ты получишь в свое распоряжение какое-то время.

«Интересно знать, для чего?» — подумала Саманта.

Словно прочитав ее мысли, Тоби сказал:

— Ты сможешь все обдумать и решить, что делать, к тому времени, как он вернется. — С минуту поколебавшись, он продолжил: — Думаю, ты примешь правильное решение.

Саманта честно сказала ему то, что думала:

— Уж и не знаю, что в данной ситуации правильно, а что нет.

— Хотел бы тебе помочь, но это такое дело, где решение можешь принять только ты. Помни, с этим решением тебе придется жить до конца своих дней.

Произнеся эти исполненные мудрости слова, Тоби вежливо приподнял шляпу, ухмыльнулся и произнес:

— Оставляю тебя наедине с твоими мыслями.

Саманта стояла не двигаясь, до тех пор, пока Тоби, пройдя по коридору, не скрылся за углом.

Саманта знала, что Шон навел кое-какие справки, чтобы проверить истинность ее заявления, и порадовалась, что рассказала ему правду об инциденте с Джошем и о дружеских отношениях с Тоби. Впрочем, она почти не сомневалась, что Шон это сделает, ибо проверка даже незначительных на первый взгляд деталей суть профессии сыщика. Ее, однако, не оставляло ощущение, что старый друг отца уловил в ее речах некую недосказанность. Иными словами, догадался, что она что-то от него скрывает. Поэтому Саманта обрадовалась, что ей не пришлось ничего придумывать и Джош, а не она, использовал такие слова, как «чужаки» и «к северу от города», которые слышали другие посетители «Трейлз-Энда», о чем не преминули сообщить Шону. В этой связи последнему придется затратить какое-то время, возможно, немалое, чтобы прояснить эту проблему… Во всяком случае, она очень на это надеялась.

Саманта закрыла дверь номера, прошла по коридору, спустилась с лестницы и вышла на улицу как раз в тот момент, когда Шон отъезжал от гостиницы. С одной стороны, она радовалась, что ей удалось спровадить его из города под надуманным предлогом; с другой — ее несколько коробило от необходимости посылать старого друга в погоню за химерами. Ведь Шон приехал в город, как только получил ее телеграмму, почувствовав, что у нее неприятности. Он знал ее с того дня, как познакомился с ее отцом, а когда отец умер, со всей серьезностью принял на себя обязанности ее негласного опекуна и наставника. И в данном случае, даже подозревая, что она что-то от него скрывает, готов был сделать максимум возможного при сложившихся обстоятельствах.

Но ей, как ни крути, требовалось время, чтобы во всем разобраться и начать действовать, а присутствие Шона заставило бы ее торопиться и, как следствие этого, возможно, принять неверное решение. Продолжая размышлять об этом, Саманта вышла на Мэйн-стрит и двинулась в сторону «Трейлз- Энда». Бармен уже знал, что она в городе, так что хочешь не хочешь, а появиться в салуне просто необходимо. Тем более эта работа все еще нужна ей для прикрытия.

Как бы ей ни хотелось жить по высоким стандартам отца, отдавшего жизнь за свои убеждения, она знала, что не может раскрыть секрет Мэтта. И не только ради него, но и для своей собственной пользы.

Или она не права и занимается самообманом?

Джим оттащил Хелен от окна в «Трейлз-Энде», когда та во все глаза пялилась на Саманту, наблюдавшую за отъездом Шона из города. Потом отвел девушку за свободный столик, усадил и сел сам. Так что когда Саманта вошла в заведение, они сидели рядышком как голубки и о чем-то беседовали. Саманта сразу прошла к бару, где ее встретили приветственными возгласами ее почитатели. Неожиданно Саманта повернулась, отыскала взглядом в зале Джима и, кивнув ему, улыбнулась.

Джим расстроился: Саманта и не думала ревновать eгo. Она вообще была не ревнива. А вот Джим ее ревновал.

Повернувшись к Хелен, Джим тихо произнес:

— Спасибо, что придерживалась моей линии разговора, когда агент Пинкертона беседовал с барменом.

— Между прочим, Саманта и моя подруга.

— Что бы там Саманта ему ни наболтала, это было ей зачем-то нужно, а значит, кому-то требовалось подтвердить ее слова. Я счел это своим долгом.

— Я тоже.

— Ты тоже?

— А что особенного? Саманта всегда относилась ко мне по-доброму. Не то что другие женщины в этом