высокой башне. Прочие женщины, заметив мужчину и не произнеся при этом ни единого слова, заторопились ко входу в гостиницу, таща за собой словно на прицепе романтичную Хелен. Саманта же словно прикипела к месту, когда Мэтт, сделав несколько шагов, приблизился к ней вплотную. Она смотрела на него в упор, исследуя взглядом широкие плечи и выбивавшиеся из-под полей поношенной шляпы густые темно-русые волосы. Основное же внимание она сосредоточила на его резких чертах, устремленных на нее светлых глазах и красивых полных губах, которые так волновали ее женское естество.

Сердце у нее забилось с удвоенной силой, когда Мэтт прошептал:

— Я убеждал себя, что пришел сегодня вечером в салун лишь для того, чтобы поговорить с тобой. Это представлялось мне вполне разумным, поскольку я считал, что должен объяснить тебе некоторые вполне очевидные вещи. Но все изменилось, стоило мне только увидеть тебя во плоти. Ты, знаешь ли, во всем права. Я не занимался любовью с Дженни, поскольку никогда не вожделел ее так, как вожделею тебя. Истина же заключается в том, что сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо, хотя и понимаю, что не имею на тебя никаких прав. Говоря по правде, с тех пор, как мы познакомились, я только о тебе и думаю. Не знаю, что это может означать в плане чувств, но…

Саманта перебила его и быстро произнесла:

— Я тоже не представляю, что бы это значило, но одну вещь знаю совершенно точно…

Мэтт молча ждал продолжения.

Хрипловатым от страсти голосом Саманта договорила:

— Вне зависимости от того, что значат все эти владеющие нами противоречивые чувства, я — твоя, Мэтт.

Время пошло куда быстрее, когда Мэтт захлопнул за собой дверь принадлежавшего Саманте небольшого гостиничного номера. Накаленная их взаимной страстью комната словно увеличилась в размерах, когда их губы слились в чувственном поцелуе, а руки принялись лихорадочно расстегивать одежду в бессознательном стремлении быстрее соприкоснуться с нагой плотью.

Впервые дотронувшись до тела Саманты, Мэтт издал приглушенный протяжный стон. Охвативший его жар мгновенно передался Саманте, а производимые мужчиной торопливые инстинктивные действия взбудоражили до крайности все ее чувства. Она с еще большей силой прижалась губами к его губам, отчего поцелуй мгновенно обрел страстность и глубину. В следующее мгновение Мэтт начал ласкать языком изнанку ее рта, а затем стал пробовать на вкус те участки ее нагого тела, которые она с готовностью ему предлагала. При этом сердце у нее забилось с удвоенной силой, и она уже не могла отрицать, что вожделеет его как безумная.

Между тем их взаимное притяжение все усиливалось. Помимо объятий, мужчину и женщину объединял и стекавший по их разгоряченным телам пот.

Самантас шумом втянула в себя воздух, когда он взял в рот ее сосок, и поняла, что ее бешеная страсть наконец-то сравнялась с его страстью, особенно теперь, когда он проникся наконец вкусом и ароматом ее грудей. Запустив пальцы в его густые волосы, она чуть приподняла его голову, чтобы лучше видеть выражение его лица.

Страсть и вожделение все возрастали.

Стремление к соитию усиливалось.

А в следующую минуту их шумное прерывистое дыхание обрело общий ритм, когда он наконец вошел в нее.

Саманта чуть выгнулась и обхватила его ногами, чтобы подтянуть поближе к себе и острее ощущать удары его возбужденной плоти внутри промежности. При этом она двигалась с такой четкостью, быстротой и так уверенно, как если бы ею руководило отдававшее неслышные команды некое третье лицо.

Когда они начали приближаться к пику наслаждения, у нее перед глазами, словно в калейдоскопе, замелькали разноцветные сполохи.

Еще секунда — и она взлетит на вершину блаженства. Саманта предчувствовала это и даже на какое-то время перестала дышать. Но Мэтт неожиданно замер и перестал двигаться. Он смотрел на нее сверху вниз, и она видела в его глазах страсть и какое-то внезапно появившееся чувство, подозрительно напоминавшее неуверенность.

Но чего, черт возьми, он ждет? Она любит его и только что это ему доказала. Продемонстрировала, что он — единственный мужчина, который ей нужен и которого она видела в своих девичьих снах. Да что там говорить — они просто созданы друг для друга!

Но если разобраться — так ли это?

А потом на ее затуманенное страстью сознание обрушился главный вопрос: это ли ей требовалось? К подобному ли разрешению событий она стремилась?

Зная, что сходная неопределенность и двойственность терзает и ее мужчину, Саманта неожиданно пришла к выводу, что ей необходимо сказать несколько слов, которых Мэтт от нее ждет.

Но мыслить дальше того, что совершалось сию минуту, она была не в состоянии и охрипшим от страсти голосом произнесла:

— Продолжай совершать движения любви, Мэтт. Люби меня. Обещаю, что тоже буду любить тебя.

Его глаза словно осветились изнутри, а их выражение сказало больше, чем любые слова. Пробормотав в ответ нечто невразумительное, он произвел в ее теле еще несколько резких движений.

И тогда окружавший их мир начал раскачиваться.

А мелькавшие в глазах цветные сполохи превратились в радугу!

Наслаждение наконец пробило себе дорогу, и на мгновение их тела слились.

Саманта крепко прижала к себе Мэтта, и они оба взлетели на вершину блаженства. Когда все кончилось, Саманта некоторое время лежала без движения, не выпуская из объятий Мэтта.

Прошло еще какое-то время, и Саманта почувствовала, что Мэтт поднял голову и всматривается в ее измененные страстью черты. Не желая выпускать ее из своих объятий, он прошептал:

— Мне кажется, что я никогда не смогу насытиться тобой.

Саманта впилась губами в его губы. По мере того как их поцелуй становился все более глубоким и страстным, Саманта ощутила возобновление движений внутри ее тела и почувствовала, что желание возвращается и она снова вожделеет его.

А потом, когда они вновь взлетели на вершину блаженства, она ощутила, что взлетает и парит над обыденностью еще выше и свободнее, чем прежде! Признаться, она не верила, что второй оргазм окажется лучше первого. Это не говоря уже о том, что производимые в ней Мэттом движения любви разбудят в ней тысячу новых чувств и ощущений, после того как она, казалось, выплеснула всю себя наружу без остатка. Да еще все это произошло так быстро!

Несколькими минутами позже, когда все закончилось, она снова лежала в его руках без движения и шумно и глубоко дышала. Ей было хорошо, и все, что она сделала, казалось ей правильным и единственно возможным.

Но так ли это на самом деле?

Подождав, пока сладкие судороги любви окончательно завершились, Мэтт приподнялся на руках, чтобы еще раз взглянуть на Саманту. Она показалась ему удивительно красивой. Ее обнаженное тело словно светилось в темноте комнаты, а разбросанные по подушке пряди золотистых волос напоминали солнечные лучи, принадлежавшие ему одному. На щеках лежали тени от густых ресниц, а влажные губы — такие восхитительно-сладостные и желанные — находились в паре дюймов от его губ.

Она принадлежала ему одному. «Я — твоя, Мэтт!» Ведь это ее слова, не так ли?

Неожиданно Мэтт осознал, что все, сказанное им этой женщине, больше похоже на правду, нежели ему хотелось. Он действительно испытывал к ней подлинную страсть и никак не мог насытиться ею. Он и сейчас ее хотел — даже после двух соитий, — но ему требовалось не только тело, но и теплота, щедрость души и продемонстрированная ею искренность, пробившаяся сквозь одолевавшие ее поначалу сомнения, каковые он тоже сумел распознать.

Мэтт увидел, как у Саманты затрепетали ресницы. Она подняла веки, и он заметил в глубинах ее ореховых глаз отблеск некоего подлинного чувства. Но глубины эти были затенены, так что ответить со всей уверенностью на вопрос, какое это чувство, он бы не смог. Впрочем, его собственным чувствам тоже не хватало ясности.