вершить собственный праведный суд.

— Ставлю задачу, — отрывисто произнес Струмкин и мгновенно, с легкостью виртуоза-пианиста, поиграл тонкими пальцами по кнопкам и тумблерам пульта управления. На освещенном экране возникли обозначения противолодочных кораблей, расположившихся строем фронта. Очередной щелчок, и поодаль от поисково-ударной группы «противника» обозначился силуэт подводной лодки.

— Необходимо в этой ситуации прорвать противолодочную оборону, — уточнил комбриг.

«Ну и чудеса! — удивлённо подумал Егор, глядя на экран. — Да мне же всю обстановку поднесли как на ладони, хотя видеть это не положено по условиям игры. Теперь и делать-то почти нечего…»

Непрядов ещё раз бросил пристальный взгляд на макет боевой рубки. Как и положено, окна на ней снаружи плотно задёрнуты занавесками. Боевой расчёт должен был работать вслепую, сообразуясь лишь с показаниями приборов. Но командир-то, получалось, загодя знал расположение противолодочных кораблей, которое акустик только ещё должен был определить. Егор собственными глазами видел то место, где лучше всего прорываться.

— Разрешите приступать? — бодро спросил разрешения Непрядов, намереваясь тотчас присоединиться к своим морякам.

Но Струмкин охладил его порыв.

— Не рассчитывайте на подставку, Егор Степанович, — с усмешкой сказал комбриг, привычно трогая пальцами свою аккуратную бородку. — Задачу эту решать не вам. — И дал вводную, пригубив микрофон. — В рубке! Командир выбыл из строя. Старпом — ваши действия.

Что угодно мог предположить Егор, только не такое развитие событий. Не мог же комбриг не знать, что Тынова ещё утром отправили в госпиталь. Выходит, вполне логично предполагал, что теперь за старпома должен был бы действовать его помощник, капитан-лейтенант Имедашвили. Однако фактически роль старпома, занявшего командирское место, на этот раз исполнял Обрезков, о чём комбриг не знал. Непрядов же на этот счёт решил смолчать, резонно полагая, чему быть — тому не миновать… и тем более что план его, кажется, начинал срабатывать. Пока же ничего другого не оставалось, как сесть за стол в качестве стороннего наблюдателя.

Однако прежнего спокойствия и неколебимой уверенности в себе Непрядов уже не ощущал. Как-то поведет себя Кузьма, сумеет ли правильно оценить обстановку и принять единственно верное решение, чтобы вырваться из цепких клещей противолодочного ордера?

В кабинете появился Колбенев. Взглядом поискав Непрядова, подошёл к нему и сел рядом. Дружок был явно чем-то доволен, улыбка не сходила с его лица.

— Кузьма здесь? — спросил Вадим шёпотом.

Вместо ответа Егор устрашающе оскалил зубы и приложил палец к губам, явно опасаясь, как бы Вадим ненароком всё не испортил.

— Кузьме телеграмма пришла, — не унимался Колбенев. — Регина с детьми завтра приезжает.

— Да ну? — не вытерпел уже сам Егор, забыв о своей конспирации. — Наш «подручный» ведь вчера ещё плакался, какой он одинокий и всеми забытый. И что благоверная простить не может его интрижки с Ириной Марковной.

— Как видишь, смогла, — скромно пояснил Вадим, тем не менее намекнув и на свои заслуги. — Поговорили по телефону и убедили в обратном. И капля камень точит, а сердце женское — оно ведь не булыжник всё ж.

— Ну, ты гений! — отдал ему должное Егор, но потом, спохватившись, снова приложил палец к губам.

Время шло, силуэты противоборствующих кораблей медленно сближались. Обстановка на экране становилась всё более сложной. В какой-то момент показалось, что Обрезков выбрал далеко не лучший вариант прорыва завесы — с помощью торпедного залпа по одному из противолодочных кораблей. Только в этом случае пришлось бы неминуемо обозначить место своего нахождения, и тогда оторваться от преследования было бы гораздо труднее.

— Да что же этот лопух делает? — тихонько возмутился Колбенев. — Есть же ещё возможность проскользнуть без атаки.

— Есть, — согласился Егор. — Но штурман, похоже, дистанцию до крайней цели неверно определил. И Кузьма клюнул на это! Право, лопух!

— Стоп! Берём это паскудное слово назад, — вдруг сказал Вадим, кивая на экран, мол, гляди, что придумал «подручный»…

И в самом деле, силуэт лодки на экране начал циркулировать, ложась на курс ближе к берегу. Видимо, Кузьма понял свою оплошность и теперь стремился её исправить. Случай давал ему возможность вырваться из крепких «объятий» противолодочников незамеченным. А это у подводников всегда дорогого стоит.

Корабли сближались, напряжение росло. И произошло, наконец, то самое, чего с нетерпением все ждали от командира КБР. Выпустив имитатор шумов лодки, сбивавший противолодочных акустиков с толку, Обрезков сумел-таки проскочить вдоль береговой черты и оказаться в тылу поисково-ударной группы.

Вспыхнул свет. Штабные офицеры даже зааплодировали — настолько им понравились грамотные действия командира КБР.

— Вот вам и готовый старпом, Егор Степанович, — комбриг, весьма довольный, встал со своего места у пульта. — За командира ваш помощник действовал вполне толково, решительно. Противолодочники ждали его на глубине, а он по мелководью просунулся. К тому же, очень даже вовремя и кстати применил имитатор, — и не сомневаясь, уверенно заключил. — У меня, командир, против этой кандидатуры возражений нет. А у вас?

— Я тем более не возражаю, — охотно согласился Егор.

— Тогда, давайте сюда вашего новоиспечённого старпома.

— Капитан третьего ранга Обрезков! — громко выкрикнул Непрядов. — К комбригу.

Кузьма не заставил себя долго ждать, представ перед начальством с видом победителя.

— Не понял, — произнес донельзя удивленный комбриг. — Но почему же не Имедашвили?..

Непрядов объяснил, что предпочитает иметь своим старпомом более опытного офицера.

— У меня возражений нет, товарищ капитан первого ранга, — упрямо повторил Непрядов, стараясь подловить Струмкина на его же слове.

Комбриг и начальник политотдела переглянулись. Широбоков хранил молчание, еще плотнее сжимая тонкие губы.

— Добро. Мы подумаем и примем на этот счёт окончательное решение, — сказал Струмкин, прерывая слегка затянувшуюся паузу. — Благодарю весь личный состав КБР за успешное маневрирование. Все свободны.

Но всё оказалось не так просто, как предполагал Непрядов. Уже на следующий день в старпомы ему предложили офицера с другой лодки, которого Егор почти что совсем не знал. Они виделись мельком и трудно было представить, что это за человек. Поэтому Непрядов напрочь отмёл кандидатуру «варяга» и твёрдо стоял на своём. Порой казалось даже, что отношения с начальством у него совсем испорчены и что менять уже из-за крайней неуступчивости вынуждены будут его самого. Только в глубине души всё же теплилась надежда, что комбриг с пониманием относился к доводам в пользу Обрезкова, и нужна самая малость, чтобы принять положительное решение.

Против кандидатуры Обрезкова решительно был настроен замполит Собенин. Он постоянно твердил, что необходимо сколотить по всем статьям надёжный и проверенный экипаж. А для этого надо, по крайней мере, иметь на борту старпома с незапятнанной репутацией, каковой, по мнению замполита, Обрезков не обладал. Кроме того, не помешало бы, по мнению Льва Ипполитовича, иметь на борту более целеустремлённого и собранного штурмана, вместо романтически настроенного «пушкиниста» Скибы. Их присутствия рядом с собой замполит просто не выносил, так и норовя при случае к чему-нибудь придраться.

Однако у Непрядова было свое представление о штурмане Скибе и уж тем более — о Кузьме Обрезкове. Замполит очень скоро догадался, что командира ему не переубедить.

И вот однажды Непрядову сказали, чтобы он немедленно прибыл к начальнику политотдела. Гаврила Фомич только что вернулся с моря — ходил проверяющим на одной из лодок, и даже не успел ещё переодеться. В толстом водолазном свитере и в кирзовых сапогах с отворотами он походил больше на