распоряжении.

— Есть, — коротко отрезал Скиба и зашевелил на планшете прокладочным инструментом.

Но Егор и без штурманских расчётов знал, что времени на перехват должно хватить, если им повезёт и на этот раз.

Вблизи острова «Огайо» резко сбавила ход и пошла почти крадучись, явно не желая в неведомых водах рисковать или «засвечиваться» на экранах чужих гидролокаторов. А Непрядовская лодка тем временем полным ходом неслась прямо на ледяной монолит острова, будто собиралась таранить его бульбой своего форштевня. Если командир «Огайо» отслеживал этот манёвр, то уж наверняка посчитал «этих русских» сумасшедшими. Тому и в голову вряд ли могло прийти, что в данном случае Непрядов тоже «не лыком шит», а если и рискует, то прежде семь раз отмеряет, прежде чем отрежет…

— И всё-таки, они могли вполне нас не обнаружить, — предположил Колбенев, заглядывая через Егорово плечо на экран командирского пульта. — Слишком уж как-то спокойно себя ведут эти нахальные янки. А иначе заметались бы, запсиховали.

— Ты так думаешь? — спросил Егор, не поворачивая головы.

— Но посуди сам: ведь мы постоянно держимся на фоне сплошного льда. Они же всё время остаются в стороне и потому видны нам как на ладошке.

— Положим, что так и есть, — согласился командир.

— Входим в подводный канал, — доложил вахтенный офицер. — Глубина погружения — сто пятьдесят, скорость — четыре.

— Докладывать дистанцию через каждые десять метров!

— Дистанция девяносто… восемьдесят… семьдесят… — тотчас стал отсчитывать вахтенный.

Атомарина ползла самым малым ходом, который только позволяли обороты винта. На этот раз Непрядов решил, помимо эхоледомеров и гидролокаторов, использовать ещё и подводную телекамеру. Однако пользы от неё оказалось пока совсем немного. Даже в свете мощного прожектора удавалось «проглядывать» толщу воды не более, чем метров на пятнадцать. Порой на экране возникали рваные ошмётки блуждавших водорослей, какие-то заблудшие мелкие рыбёшки. А ведь ледяные монолиты были здесь где-то совсем рядом. Они простирались по бортам лодки, и над её рубкой. К тому же морское дно, судя по кривой эхолота, всё время неумолимо приближалось к днищу лодки, а впереди, прямо по курсу, было самое гиблое место — горловина ледяного канала. Больше всего Егор боялся, как бы здесь не произошла подвижка льдов, которая могла перекрыть эту единственную лазейку под островом. Тогда уже возникала бы проблема, как выбраться их этой западни. И уж время наверняка было бы упущено на радость «супостату».

И надо же было такому случиться! Перед выносной телекамерой вдруг промелькнула какая-то огромная тень. Поначалу Егор даже не уразумел, что бы это могло быть.

«Уж не обломок ли какой-нибудь отколовшейся ледяхи?..» — мелькнуло предположение.

— Акула, мать её!.. — первым догадался Кузьма. — Вот стерва, нашла место, где шмыгать!

Стало видно, как огромное чудище, метров эдак около двадцати, ткнулось мордой в рубку раз, потом другой, в надежде поживиться.

Однако не посчитав её съедобной, акула презрительно вильнула хвостом, как бы говоря, «не больно- то я и хотела» и пошла себе вперёд, легко обгоняя еле двигавшуюся лодку.

— Ох, сколько рыбьего мяса зазря пропадает, — сокрушался Кузьма. — Вот бы поймать её, голубу, — и вдруг мечтательно вопросил дружков. — А помните, как мы тогда лихо поймали голубую акулу, а потом сожрали её с отварной картошечкой? Ну, тогда ещё, когда после первого курса в Атлантику на «Седове» ходили?

— Во, вспомнил тоже! — откликнулся Вадим. — Раз уж на то пошло, то поймали её как раз не мы, а мичман Мищенко. Что же касаемо было «сожрать» ту самую рыбку, то уж вы, Кузьма Петрович, и вправду были тут не из последних — одни лишь обглоданные косточки за борт летели.

— А-а… — Кузьма лишь досадливо отмахнулся, глядя, как полярное чудище, удаляясь, медленно растворялось в толще воды.

Но вскоре уже всем стало не до акулы, уплывавшей куда-то по своим рыбьим делам. Мрачновато матовые, с густым синим отливом монолиты с обеих сторон почти вплотную приблизились к лодке. Ребристые, с острыми сколами, они неотвратимо наваливались по бортам, угрожая вот-вот накрепко зажать лодку в своих ледяных тисках, чтобы уже никогда не выпустить.

Ультразвуковые посылки гидролокатора тоже не радовали. Прямо по курсу обозначилась сплошная стена. Тоннель кончался полным тупиком.

— Ну, вот, — обречённо изрёк Обрезков. — Кажется, приехали: теперь надо раком пятиться назад, пока форштевнем не долбанулись.

— Да не каркай ты, — сердито одёрнул его Колбенев. — Дистанция пока ещё приличная, и надо идти до упора.

— А смысл?

— Там видно будет, — упорствовал Вадим, обращаясь взглядом к Непрядову. — Как думаешь, командир?

— А хрен его знает, — откровенно признался Егор и на всякий случай дал команду «стоп, машина». Почти зримо он представил себе, как уходила от них «вражья» лодка. Вместо ощущения собственной опасности, вдруг удушливой волной взыграл в душе приступ бессильной злобы на «супостата» и досады на самого себя, — за то, что где-то допустил непростительную промашку.

И в это самое мгновенье Кузьма звонко шлёпнул себя ладонью по лбу, озарённый какой-то очевидной догадкой. А потом, зло улыбаясь, он ткнул пальцем в телеэкран.

— Не-ет, братцы, — протянул он. — Эта стерва-акулина ведь не глупее нас с вами. А с чего бы это ей идти перед нами прямо по курсу и ни в чём не сомневаться?

— А я что говорю? — ещё больше оживился Вадим. — Акула ведь и впрямь не дура, чтоб ей по своей охоте идти в западню. Не может не быть там хоть какой-то лазейки.

Непрядов мгновенье колебался, потом всё же решил.

— Добро, — сказал твёрдо. — Давай рискнём. Если такая огромная акула здесь проходит, то почему же и мы как-нибудь не протиснемся следом за ней?

Дружки согласились.

— Хуторнов, полярную акулу держите за хвост? — поинтересовался командир.

— Так точно, товарищ командир, — подтвердил акустик. — Пока держу.

— Вот и хорошо, не отпускайте её. Идём точно за ней.

Лодка снова дала ход. Расстояние до предела начало сокращаться. А лёд всё больше как бы наваливался сверху на рубку, и океанское дно неумолимо поднималось к самому днищу. И когда казалось, что лодка совсем уже упрётся форштевнем в ледяной тупик, акула неожиданно исчезла, будто растворилась в воде. Хуторнов потерял с ней контакт.

В последней отчаянной попытке Егор всё же не отменил команду идти вперёд. Метр за метром, почти на ощупь, лодка продолжала двигаться.

— Глубина под килем растёт, товарищ командир! — наконец, известил штурман.

А Непрядову показалось, что этот голос мог принадлежать лишь самому ангелу-хранителю… Выходило, что канал не кончался, а всего лишь делал своеобразный зигзаг, круто уходя книзу метров на тридцать. Лодка поднырнула, и Хуторнов радостно выкрикнул, что снова «ухватил» акулу за хвост. Так и выбрались на чистую воду: впереди полярная хищница, а за ней — сама лодка.

— Не-ет, братцы, — опять выдал Кузьма. — Всё же не стал бы я кушать эту тварь. Теперь бы я её, голубыньку, под хвост поцеловал.

— Даже если б она тебе при этом гениталии отхватила? — усомнился Колбенев. — Так сказать, от избытка ответных чувств.

— Ну и пускай, — великодушно согласился Кузьма. — Лучше таким образом пострадать, чем быть неблагодарным. И потом, в море нам яйца всё равно ведь без особой надобности.

— Что б ты без них тогда на берегу делать стал, болезный? — посочувствовал Колбенев.

— Да подвесил бы протезные, — нашёлся Обрезков. — Были бы похлеще натуральных.

Колбенев презрительно фыркнул, вообразив, как это могло бы выглядеть на самом деле.