Сначала Костик открыл левый глаз. Открыл и увидел горящие желтком половицы, расчерченные на квадраты. Интересно, кто это за ночь так разрисовал полы? Тут он открыл правый глаз. И теперь увидел распахнутую настежь дверь на веранду, переплет рамы, тоже старательно покрашенный горячим желтком, и сразу все понял… Солнце! Оно разрисовало полы, опалило их жаром. Оно, веселое и доброе, заглядывало в дверь, выманивало Костика в сад.

Неужели они с Тимкой так долго спали? Костик приподнял голову. У противоположной стены, в углу, стояла раскладушка. Но Тимки на ней не было. Вот тебе и на!

И тут Костик вспомнил про будильник. Наверно, он поднял с постели Тимку. Не зря же брат так старательно заводил вечером часы.

Спрыгнув с широкого надежного топчана, Костик побежал на солнечную веранду, шлепая подошвами босых ног по скользким теплым квадратам.

На пороге, в дверях, Костик на миг остановился, прикрыл ладонью глаза.

— Тимка! — позвал Костик негромко, обиженно. — Ты где?

Никакого ответа. В узенькую щелку между пальцами Костик оглядел веранду. Вокруг все было по- вчерашнему: на спинке старенького стула вкось висело полотенце, на полу вверх подошвами валялись Костины сандалии, на столе скучала пустая фарфоровая чашка, из которой они с Тимкой по очереди пили перед сном молоко.

Неожиданно у самого Костиного уха прожужжала оса. Полетала-полетала по веранде и опустилась на торопливо тикающий будильник.

«А времени-то… всего-навсего тридцать пять седьмого, — удивился Костик. — Я еще так рано тут ни разочка не просыпался».

С будильника оса перелетела на край стола и егозливо заползала по хлебным крошкам.

«Ишь ты, наянка! Кто тебя просил сюда залетать?»— рассердился Костик. Схватил с пола сандалию. И только на цыпочках подкрался к углу стола и только замахнулся, а длиннущая полосатая оса сразу и взвилась к потолку. Бросив сандалию, Костик погладил дремавшего на стуле котенка и пошел в сад.

Сразу же за яблоней возвышался турник — два столба с перекладиной из обрезка водопроводной трубы (сам Тимка соорудил эту букву «П» на второй день после приезда). Но и здесь ни души.

Костик повертел головой туда-сюда. Пожал плечами. Неужели этот Тимка сквозь землю провалился?

А уж через минуту Костик стоял по ту сторону калитки и обозревал из-под руки просеку, так напоминавшую центральную улицу совхоза. Ведь Тимка мог познакомиться с каким-нибудь здешним парнем и гонять с ним футбольный мяч.

Но на просеке не было ни одного мальчишки. Скорой походкой мимо проходили взрослые. Одни спешили к трамвайной остановке — им надо было ехать в город на работу, другие же шли от трамвая к реке. Ниже бабушкиной дачи, километра через три, по берегу Волги расположились дома отдыха и пионерские лагеря.

Чуть ли не рысцой к трамваю пробежала, обдавая Костика запахом духов, худенькая девушка в припудренном мелом комбинезоне.

Навстречу девушке широко, по-мужски прошагала сгорбленная старуха, со всех сторон обвешанная порожними плетенками для ягод.

«Сразу видно, торговка», — неприязненно подумал Костик, провожая взглядом старуху.

Потом мимо Костика прошла молодая мать с годовалым малышом на руках. Женщина то и дело оглядывалась и звала отставшую от нее дочь — лет четырех девчонку. В грязном измятом платьице, вся раскосмаченная, та совсем не торопилась, обсасывая льдистого петушка на палочке. И вот мать, выведенная из терпения, обернулась да как гаркнула на всю просеку:

— Ты, Солоха, прибавь шагу!

Костик снова поднял руку и еще раз внимательно оглядел улицу. Вдруг перед ним остановился сухопарый старик с белой пышной бородой. Остановился и участливо спросил:

— Молодой человек, вы что-то потеряли?

— Да, потерял, — кивнул Костик и чуть не заплакал. В этот миг он почувствовал себя круглым сиротой. Но Костик тотчас вспомнил, как мама учила его быть всегда вежливым со взрослыми, и он добавил — Здравствуйте, пожалуйста!

— Здравствуйте, здравствуйте! — заулыбался старик, и пышная борода его заволновалась, затопорщилась. — Кого же ты, голубчик, потерял?

— Тимку, — сказал, горестно вздыхая, Костик.

— А кто этот Тимка?

— Да брат мой! Вот кто.

— Ты брата потерял? — теперь у старика и брови пришли в движение. Как это ни странно, но брови у него в отличие от бороды были жгуче-черные. И вот эти жгуче-черные брови полезли теперь на лоб. — Он что, совсем маленький, братик твой?

— Не-ет, не маленький. Он, скажу вам, в два раза выше меня.

— Оч-чень странно, молодой человек! Как же твой брат… такой большой и вдруг — потерялся?

— А он может! У Тимки память зимой отшибло. Катался на лыжах и в буерак съерашился. Вот была потеха!.. Он, знаете ли, отправился вчера на рынок и заблудился. Мы ведь нездешние, мы на целине живем. А сюда к бабушке гостить на лето приехали. И вот мой Тимка вчера совсем было потерялся на рынке. Хотите верьте, хотите нет, а это сущая правда!

Костик понимал, что он отчаянно заврался, но уж ничего не мог с собой поделать.

— А еще с Тимкой был такой случай, — снова начал Костик, но старик его перебил:

— Но позвольте, позвольте, молодой человек! А как же ваша бабушка?.. Как она реагирует на все эти странности вашего старшего брата?

Костик пожал плечами.

— Бабушка! Что бабушка? Она старый человек. Она никак не реагирует. Мы с Тимкой сейчас одни. А бабушка в Ульяновск уехала. Там без нее Люба совсем может пропасть.

— Люба? Какая еще Люба? — Старик достал из кармана пиджака платок и вытер виски.

— Люба — племянница бабушки. Она, знаете ли… Бабушка так сказала: «Когда у женщины появляется первый ребенок, ей всегда одной трудно бывает».

— А-а, вон оно что, — нетерпеливо проговорил старик и поглядел на часы. — С женщинами такое… случается. Прошу прощения: мне надо спешить в клинику. А своему… этому Тимке… когда он найдется, скажите от меня: «Не будьте легкомысленны, сударь! На вашей ответственности судьба брата». Поняли?

— Ну конечно, все понял! — ответил Костик. — Мы с вами так хорошо поговорили.

Потрепав Костика влажной рукой по голове, бородатый старик бодро зашагал в сторону тармвая. Он шел прямо, будто проглотил шест, и размахивал тощим скрипучим портфелем.

«Ой! А я забыл сказать «до свиданья!» — подумал Костик, закрывая за собой калитку. — Если в другой раз увижу старичка, непременно попрошу извинения».

И тут его озарила догадка. Теперь все ясно. Теперь-то Костик знал, где надо искать обманщика Тимку!

— Накрою его сейчас! Как миленького накрою! — шептал Костик, осмотрительно, с оглядкой пробираясь между деревьями в сторону колодца. Прохладные трепещущие листики щекотали шею, уши, а он знай себе крался, пригибаясь к земле.

В колодец на веревке они опускали старую пузатую кошелку со всякими продуктами. В колодце было холодно, как в погребе со льдом. Вчера вместе с другими продуктами в кошелку поставили и поллитровую стеклянную банку со сметаной — густой-густой, желтой-желтой. Тимка даже отведать не дал Костику сметаны. А Костик так просил, так ластился к брату: «Ну, дай хоть чайную ложечку, одну только ложечку!»