– Где конкретно: в комоде, в ящиках стола, в сейфе? – профессионально поинтересовался я. – На первом этаже, на втором?

– Что вы, право, Егор Николаевич… – пожурил таймстебль. – У вас громадный опыт работы, а задаете наивные вопросы. Вероятность определения конкретного местоположения часто используемого предмета столь мала, что папочка может оказаться где угодно.

Он был прав, но во мне угнездилось чувство какого-то подвоха, какого-то несоответствия… Определенно что-то не складывалось, было не так. Я взял фотографию, поднес к глазам и внимательно рассмотрел. Кажется, этот островок я где-то видел, правда, немного в другом ракурсе… Но не вид островка вызывал недоумение.

– Если так, то откуда у вас уверенность, что папочка вообще находится в коттедже?

– Егор Николаевич!.. – иронично покачал головой таймстебль. – Зачем уж так, совсем по-детски? Папочка всегда находится при хозяине, поэтому вероятность нахождения ее в коттедже составляет девяносто девять процентов. А вот вероятность того, что она лежит на столе, в ящике стола или еще где- нибудь, – менее десяти процентов. Это вам не обеденный стол, который с девяностодевятипроцентной вероятностью должен стоять посреди гостиной.

И он опять был прав, мало того, не преминул уколоть мою профессиональную гордость.

И вдруг я понял, в чем заключается несуразица. и это было настолько ошеломляюще, что я отпрянул от стола, с девяностодевятипроцентной вероятностью стоящего посреди гостиной, и в упор посмотрел на Воронцова. Несуразица заключалась не в островке, не в коттедже, который я вроде бы где-то видел, а в самой фотографии.

– Что это?

Я ткнул в фотографию пальцем.

– Это? – удивился Воронцов. – Это коралловый остров.

Я молчал, требовательно глядя ему в глаза.

– В Индийском океане, – добавил он.

Я молчал.

– Атолл, по-иному.

Я молчал.

– На нем коттедж… – не очень уверенно продолжил Воронцов. Он определенно не понимал вопроса и наконец не выдержал: – А в чем, собственно, дело?

– Вы полагаете, что пиллиджеру именно так дают вводную? Сообщите время и координаты места, а я сам разберусь.

– Ах вот в чем дело! – понял он, забрал со стола фотографию, бросил в кейс и насмешливо скривил губы. – Несите вариатор.

Я сходил за вариатором, принес, водрузил на стол. Когда проходил мимо Воронцова, он предусмотрительно закрыл кейс, но стоило мне снова сесть, опять открыл.

– Время и координаты острова, – потребовал я, включая вариатор.

– Пожалуйста, – пожал плечами таймстебль. – Мальдивские острова, двадцать четвертое декабря две тысячи четвертого года, девять часов утра по местному времени.

Даже так… Памятная дата. Я проводил предварительные проработки по цунами две тысячи четвертого года в Индийском океане, но пока не решил, каким объектом заняться в следующий раз: отелями на побережье Суматры во время этого цунами или Новым Орлеаном во время урагана Катрина.

– Вы что, не поняли? – повысил я голос и отплатил ему той же монетой: – Или в первый раз общаетесь с вариатором? Мне нужны точные координаты острова.

Мой укол в цель не попал, наоборот, развеселил Воронцова.

– Хотите знать широту и долготу? – хмыкнул он. – А вы попробуйте вначале увидеть все острова в этот день и в этот час. Знаете, как смотрится цунами из стратосферы? Необычайно красивое зрелище. Из космоса выглядит похуже.

Я скрипнул зубами, но спорить не стал. Принципиально, в отместку за то, как он прикрывал от меня содержимое кейса, отвернул экран вариатора от таймстебля, ввел дату, а затем запросил общую панораму Мальдивских островов.

Экран странно замигал, на мгновение мелькнула картинка поверхности Индийского океана с высоты тридцати километров, но она тут же сменилась сплошной чернотой с мигающей красной надписью: