изменит своим принципам и ударит ее.

– Не надо…

Но Роберт лишь взял ее за запястье, отвел ее руку от губ и приблизился к Трише, чтобы взглянуть на результат своих действий.

– Я заслужил эту пощечину.

И тут Триша вдруг расплакалась. Она боролась со слезами накануне вечером и более или менее справлялась, но теперь слезы хлынули из ее глаз ручьями, она не могла их остановить, как ни пыталась. Она осела на пол, на лежавшее у ее ног покрывало, закрыла лицо руками и перестала сдерживаться.

Слезы Триши были для Роберта полной неожиданностью, он стоял над плачущей женщиной как истукан и не знал, что делать. Он запоздало понял, что ему следовало этого ожидать, – начиная со вчерашнего вечера на Тришу сыпались удар за ударом, рано или поздно один из них неизбежно должен был переполнить чашу ее терпения. Тот факт, что именно его удар стал решающим, сломившим ее выдержку, терзал совесть Роберта, которая в свою очередь терзала его самого.

Презирая себя, Роберт присел перед Тришей, поднял ее на ноги, завернул в покрывало и только после этого прижал к себе.

– Не надо, любовь моя, не плачь, – хрипло прошептал он.

– Я т-тебя н-ненавижу, – всхлипнула она.

Роберт неуверенно кивнул.

– Все правильно, я чудовище, если хочешь, ударь меня еще, только не плачь, я не стою твоих слез.

Почему-то от его покаянных слов Триша расплакалась еще горше.

– Я не понимаю, что со мной происходит!

Это-то Роберт как раз понимал. Вечер, который должен был закончиться торжественной помолвкой, превратился для Триши в кошмар.

Мало того, что она узнала о предательстве жениха и лучшей подруги, так она еще подверглась сексуальному натиску, потеряла невинность и в довершение всего получила изрядную порцию его язвительного юмора.

Состояние Триши понятно, но как все это характеризует его самого? Роберт подозревал, что полного и правдивого ответа на этот вопрос его самолюбие просто не выдержало бы.

Триша дрожала и всхлипывала, прильнув к нему. Роберт хотел как-то ее утешить, но побоялся открыть рот, чтобы ненароком не ляпнуть что-нибудь неподходящее. Поэтому он решил выразить свое покаяние не словами, а делом: он подхватил Тришу на руки.

Кровать так и манила к себе, но Роберт проявил чудеса выдержки и прошел мимо. Он принес Тришу в ванную, усадил на пуфик, подошел к мраморной ванне, размерами напоминавшей небольшой бассейн, и включил воду. Затем он взял с вешалки махровое полотенце и обернул вокруг своих бедер. Полотенце было пятнистым, как шкура леопарда, и Роберт с кривой улыбкой подумал, что стал похож на пещерного человека.

Триша все еще всхлипывала, кутаясь в шелковое покрывало. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Роберт присел перед ней на колени и протянул ей льняную салфетку вытереть слезы. Триша взяла ее дрожащими пальцами и тихо прошептала:

– Спасибо. Извини.

Роберт не понимал, за что она извиняется.

– Не извиняйся, твои слезы вполне понятны, ты еще удивительно долго держалась, другая на твоем месте сорвалась бы раньше.

– Ты управлял мной, как марионеткой, дергая за ниточки.

– Да. – Он лукаво улыбнулся. – Но, согласись, это были хорошие ниточки, нити страсти.

Триша прерывисто вздохнула.

– Не смей так говорить! У тебя что, вообще совести нет?! Ты не чувствуешь себя виноватым?!

– В чем? В том, что занимайся с тобой любовью? Нет.

И это было правдой.

– А должен был бы.

– Но почему? Потому что я тебя хочу? Триша молча отвернулась.

– Потому что я готов сделать все, чтобы тебя удержать?

– Ты думаешь о своих желаниях, а не о том, чего я хочу.

– А чего хочешь ты? – мягко спросил Роберт.

Триша сама не знала ответа. Она была растеряна и испугана, потому что больше не владела собой. Кроме того, она была потрясена открытием, что Роберт способен без труда превратить ее в сексуально ненасытную, необузданную распутницу, и самое страшное, что ей это нравилось. Триша недоумевала, как она может испытывать все эти ощущения, когда в ее положении было бы естественно страдать от разбитого сердца и изнывать от поруганной любви к Эндрю.

Роберт убрал с ее мокрой от слез щеки прядь волос. Триша подняла на него взгляд, и это оказалось большой ошибкой. Посмотрев на Роберта, она вмиг получила ответы на все свои вопросы. Вот он, ответ, стоит перед ней во всей своей красе – Роберт Кэссиди, ее любовник. Его волосы торчали во все стороны, на щеке еще виднелся розовый отпечаток ее ладони, но выражение гнева ушло из глаз. Гнев прошел, а страсть осталась, она тлела в темной глубине, как огонь под слоем остывающих углей. Роберт обернул