Диег не заставил долго ждать с ответом.

– Для штурма стен мы захватим с собой метательные машины. Поставим аппараты на полозья, и лошади помчат их по снегу быстрее, чем на колесах. Этим пусть займется Скориб. Теперь о продовольствии. Каждый дак возьмет продуктов на неделю. Кони роксоланов не нуждаются в сене. Они роют траву из-под снега копытами. Остальное дадут римские склады. Мы не сможем закрепиться в Мезии. Потому будем грабить по пути все. И сжигать то, что не сможем забрать. Надо оставить Траяну выжженный и разоренный тыл! Посмотрим, как станут сражаться его солдаты, когда им нечего будет жрать!

На следующий день Скориб в новой волчьей шубе с золотой змеей – гривной вокруг шеи и дорогими браслетами на руках отправил Дриантилле со слугой из дворца тяжелый кошелек с деньгами и так, не заскочив домой, помчался с двумя подсменными конями в Альбурнус-Майор. Оттуда он вернулся во главе длинного санного обоза с баллистами и скорпионами. Получив свежих лошадей, артиллерия выступила в сторону ущелья Красной Башни, вниз по Олту на Бурридаву. Замерзшая река служила прекрасной дорогой. Сам царь с основными силами тронулся в путь три дня спустя. Во время марша к нему присоединялись дружины бурров и сальдензиев. Быстрыми переходами привычное к зиме дакийское войско преодолело расстояние от Бурридавы до Данувия и, соединившись с конными отрядами роксоланов и бастарнов, сосредоточилось на левом берегу дремавшей под толстым слоем льда реки. Прямо напротив укрепленного пункта римлян – Карсия.

...В ночь перед переходом Данувия Децебал пошел по стоянке войска от костра к костру. Поверх простой бараньей шубы царя блестел пластинчатый римский панцирь. На голове пушилась серая с черными полосками барсучья шапка. Котизон, одетый так же, но в кольчуге, отделанной по краям золотом, сопровождал отца Даки узнавали царя. Кланялись. Децебал кивал в ответ. Приветствовал пожилых, в летах воинов. Возле хрупающих овсом лошадей, впряженных в сани с баллистами, остановился. Скориб молчал, притулившись к раме аппарата.

– О чем задумался, мастер?

– Прости, царь! Думаю о доме. Я не смог повидаться с женой и детьми. А теперь не знаю, вернусь ли живым?

Децебал без слов и несколько виновато потрепал плотника по плечу. Что он мог обещать этому человеку? Всем собравшимся на заснеженной равнине соплеменникам? Он вел их в бой за родину. На смерть. А значит, не имел права на жалость.

За восемь дней до ид февраля (6 февраля) 102 года Децебал с сорокатысячной армией переправился через замерзший Данувий и вторгся в Нижнюю Мезию. Немногочисленные римские полевые лагеря, расположенные в зоне болот и озер нижнего течения реки и считавшиеся неприступными летом, теперь сжигались и брались штурмом без особого труда. В короткий срок даки уничтожили свыше пятидесяти укреплений противника. Разделив силы на три части, дакийский царь направил их разорять Мезию по трем направлениям. На север – к Троэзму, на запад – на Дуростор и на юг – в сторону Дионисополиса. Мезия запылала. Головные отряды сарматской конницы рыскали под самыми стенами Каллатиса и Том. Штурмовать такие первоклассные крепости у варваров не было ни возможностей, ни желания. Они только разграбили близлежащие поселки и сожгли несколько десятков купеческих и военных кораблей, проходивших ремонт и вытащенных по такому случаю на берег.

Пока россоланы и бастарны разоряли провинцию, Децебал во главе наиболее крупного корпуса, состоявшего из собственно даков и союзных карпов, осаждал крупные крепости римлян вдоль Данувия. Самым неприятным для солдат Траяна было наличие у одетых в косматые шкуры варваров осадной техники. Гарнизон Капидавы не смог долго удерживать разрушенные ударами баллист стены. Даки захватили кастру и перебили римлян до последнего человека. Карсий сопротивлялся дольше. Приступы не приносили дакам успеха. Децебал приказал сжечь городок. Тысячи глиняных сосудов с нефтью и серой полетели через головы защитников на крыши домов. Карсий выгорел дотла Вспомогательные отряды, состоявшие из фракийцев и мезов на римской службе, частью перешли на сторону Децебала, частью сдали свои укрепления и, не желая сражаться с даками, ушли под защиту городских стен Диногенции, Истрии и Троэзма. Во второй декаде февраля конные дозоры роксоланов принесли царю даков известие о движении римской армии во главе с самим Траяном по центральному тракту Нижней Мезии.

– Сколько «петухов» ведет с собой император? – спросил Децебал разведчиков.

– Точно не знаем, но римлян не меньше, чем нас, если взять всех, кто перешел Данувий.

– Та-ак, – Децебал повернулся к костру, вокруг которого сидели на свернутых лошадиных попонах Сусаг, Котизон, Леллий и князь карпов Ратибор. – Дождались наконец! Котизон, дай храбрым роксоланам трех баранов из наших запасов. Пусть хорошо поедят перед битвой. Спасибо вам, богатыри!

Степные воины втащили в седла за косматые бока овец и, развернув скакунов, умчались на свою стоянку.

Через некоторое время к шатру Децебала подъехали вождь роксоланов Фратанч, князь бастарнов Адномат и предводитель отряда германских фридлозе Харальд Глаз Дракона.

Военачальники объединенной дакийской армии открыли военный совет. Отрезая от истекающей соком и жиром бараньей туши куски пахучего мяса, вожди решали, как им поступить дальше. Первым по обычаю высказался самый молодой.

– Я считаю, нам надо немедленно сниматься с места и идти навстречу Траяну! У даков и союзников достаточно войска для того, чтобы обратить императора в бегство! – пылко воскликнул Котизон.

Леллий, командир сводного пехотного корпуса даков, обученных легионному строю, швырнул в угли обглоданную кость:

– Идти вперед – значит подставить себя под угрозу удара с трех сторон! На флангах у нас будут висеть гарнизоны Дуростора и Кандидианы, в лоб ударит Траян!

– Верно! Так мы не продержимся и часа! – кивнул Адномат.

Сусаг вытер клинок кинжала концом конского чепрака, на котором восседал:

– Лучше всего отойти к Адамклисси. На север от города хорошие ровные поля, там есть где развернуться роксоланской и сарматской кавалерии, да и наша пехота не будет стеснена. И если придется отступать, то в тылу будут сожженная Капидава и разрушенный Карсий, а не Дуростор.

Ратибор, князь карпов, был осторожен: