Ну, словом, как ни славен этот бой,Но было что-то, где-то, почему-тоНеладно: де Рибас, морской герой,Настаивал на штурме, но ему-тоВсе возражали; спор кипел большой.Но тут уж я помедлю на минутуРечей припоминать я не хочу:Читателям они не по плечу!36Потемкин был в то время знаменит.Геракла он имел телосложенье,Но, несмотря на знатный аппетит,Всю жизнь страдал от злого несвареньяЖелудка; был он желчен и сердитИ умер он один в своем именье,В унынье мрачном дни свои влача,Кик проклятая всеми саранча.37Потемкин был чудовищно богатПоместьями, деньгами и чинамиВ те дни, когда убийство и развратМужчин дородных делало богами.Он был высок, имел надменный взглядИ щедро был украшен орденами(В глазах царицы за один уж ростОн мог занять весьма высокий пост!)38Тем временем секретного курьераСветлейшему отправил де Рибас;Тот рассмотрел предложенные мерыИ подписал желаемый приказ.Ему повиновались офицеры,И в предусмотренный приказом часНа берегах Дуная, свирепея,Сурово загремели батареи.39Тринадцатого стали отступатьГяуры, сняв осаду; но гонецЯвился неожиданно опятьПришпорить ярость доблестных сердецИ дух геройский наново поднять.Приказ гласил, чтоб положить конецВсем нехристям без дальних разговоров.Назначен к ним фельдмаршал, сам Суворов!40Фельдмаршалу светлейший написалКороткое спартанское посланье.Когда бы он свободу защищал,Посланье это стоило б вниманья;Но он порок и жадность ублажал,Когда, сынам Беллоны в назиданье,Классическую строчку сочинил:«Любой ценой возьмите Измаил!»41«Да будет свет!» — господь провозгласил,«Да будет кровь!» — провозгласили люди.И вот в боренье злых страстей и силОни взывают с ужасом о чуде.Один жестокий час испепелилЦветущий рай, и после в дымной грудеЗа сотни лет не разобраться нам:Война вредит и кронам и корням!42Встречали турки русских отступленьеВосторженными криками «алла!»;Но, как и все ошибки самомненья,Их радость преждевременна была.Считать врага нам лестно, к сожаленью,Побитым. Но грамматика ведь зла
