может оказать содействие экстремистским группировкам.

– Мне пора идти. – Данила направился к выходу.

– Понятно. – Антон посмотрел на часы. Скоро ему тоже надо было ехать в учебный центр.

Антон вышел из подъезда и надавил на кнопку брелока. Стоящий на стоянке джип отозвался звуком сигнализации. Антон подошел к машине, взялся за ручку дверцы и чертыхнулся. Заднее колесо оказалось спущено.

– Что за день? – пробормотало он себе под нос и, размышляя, как поступить, присел на корточки. Можно поставить запасное, потом заехать в автосервис. Но есть другой вариант: отложить ремонт до лучших времен, а сейчас позвонить Дрону, который тоже должен был выехать, и с ним добраться до учебного центра.

Раздавшийся за спиной скрип камешка под подошвой оторвал от размышлений. В отражение дверцы Антон увидел размытый силуэт человека. В тот же момент в основание шеи что-то кольнуло и взорвалось, мгновенно заполнив дикой болью тело. Воздух застрял в легких, а мир померк и стал уныло-серым. В последний момент он понял, что его куда-то волокут. Потом будто кто-то выключил свет.

Несмотря на полное бездействие, нельзя сказать, что Антон надолго терял сознание. Возможно, лишь на короткое время, пока его усаживали в машину. Не было провала в небытие, после которого долго не можешь осознать окружающий мир и находишься в состоянии едва появившегося на белый свет человека. На этот раз Антон сразу понял, что сидит на заднем сиденье автомобиля, который едет по забитой машинами дороге, а руки завернуты за спину и скованы наручниками. Однако попытка посмотреть, что это за улица, закончилась тем, что ему с силой надавили на затылок, и он был вынужден практически уткнуться лицом в колени.

«Кто это может быть? – размышлял Антон. – Неужели Дэви решил вернуть себе кейс? Маловероятно. А если милиция?» Антон общался с убитой Ольгой Петровной. Кто-то из соседей видел, как они с Дроном сегодня входили в подъезд, где она живет. Вариантов много. Не факт, что на момент приезда медиков и криминалистов Антон еще был в квартире и дал показания. Вполне возможно, что, после того как все материалы были собраны, делом занялся другой человек. Шел поквартирный опрос, проводились розыскные мероприятия по «горячим следам». Кто-то из жильцов мог вспомнить, как Ольга Петровна общалась с подозрительными мужчинами, один из которых приезжал на машине, которую оставлял в соседнем дворе. Так или иначе, но пока придется терпеть.

Антон принялся изучать обстановку, в которой оказался. Но разглядеть своих истязателей ему было тяжело. Тот, что устроился справа, был одет в обычные джинсы и кроссовки. На мужчине, который сидел с другой стороны, оказались серые брюки из достаточно дорогого материала и кожаные туфли. Потом Антон попытался разобраться, какой марки автомобиль, и определить цвет. Но стоило ему попытаться повернуть голову, как он тут же охнул от удара локтем между лопаток. Некоторое время Антон ехал смирно. Однако боль в плечах становилась нестерпимой, и он попытался немного разогнуться. В тот же миг сверху снова надавили. Перед глазами поплыли круги.

Ехали долго. Антона стало подташнивать. Ноги и руки затекли. Поясницу ломило. Пот щипал глаза. Он терпел, мечтая потерять сознание. Вскоре машина набрала ход и практически перестала поворачивать. Через открытые окна салона вместе с ветром проникал запах прелого сена и луговых цветов.

– Может, вы мне глаза завяжете? – не выдержал Антон.

– Зачем? – раздался над головой голос.

– Тогда не надо будет держать меня в таком положении, – пояснил Антон.

– Устал? – догадался сидевший справа.

– Нелегко, – подтвердил Антон.

– Знаешь, а мы можем и без пакета обойтись, – заговорил, по всей видимости, ехавший на переднем сиденье.

Послышалась возня, потом раздался щелчок, и к веку Антона прикоснулись острием ножа.

– Выколем твои глаза, и все. – Изувер засмеялся. – Они теперь тебе не нужны.

– Не надо! – Антон не на шутку испугался. Машину иногда подбрасывало, и он легко мог удариться о лезвие.

– Тогда сиди и не вякай.

Антон задумался над своим положением. То, что его похитили те, кто убил Ольгу Петровну, теперь сомнений не вызывало. Этим людям удалось разговорить женщину. Ничего удивительного. Антон сам мог кому угодно развязать язык и знал, что в большинстве своем молчат только те, кому нечего сказать. Антон впервые за много лет ощутил сильный страх. Нельзя сказать, что он вообще не боялся. Так не бывает. Но это было вполне привычное состояние в бою или в какой-то другой экстремальной ситуации. Сейчас совсем другое. Он прекрасно понимал, что раз бандиты не убили его сразу, значит, им нужна информация, и они везут его, чтобы допросить. Конечно, будут пытать. Но это ничто по сравнению с тем, если эти негодяи возьмут вечером Регину и сына. Они нашли его, следовательно, знают, где семья. Оптимальный вариант без особых усилий разговорить человека – это пригрозить жизнью родственников. Скорее всего, именно таким образом вынудили рассказать о нем и Ольгу Петровну, которой напомнили про дочь. Ведь неизвестный, который представился врачом «Скорой помощи», добивался одного, чтобы девушка приехала, и демонстративно звонил ей на глазах матери. Нет, допустить, чтобы эти недоноски шантажировали его семьей, нельзя. Интересно, кто-нибудь заметил, как его увезли? Антон попытался вспомнить, были или нет во дворе люди. На скамейке рядом с соседним подъездом сидела женщина. У детской площадки стояли мужчина и женщина с коляской. Хотя какая разница? Он усмехнулся своим мыслям. Неужели кто-то захочет об этом говорить? Сейчас даже если убивают прямо на улице, то все стараются перейти на другую сторону или просто отворачиваются. Конечно, еще немного, и тревогу забьет Родимов. Потому как не приехать без уважительной причины на совещание Антон просто не мог. Интересно, а у кого из этих уродов телефон? Антон про себя чертыхнулся. Как же он мог забыть? Если генерал поймет, что он похищен, первым делом используют специальную программу, вычислят местонахождение трубки! Современные возможности позволяют сделать это с точностью до нескольких метров. Но после небольших раздумий Антон приуныл. Наверняка бандиты тоже не лыком шиты и выбросили телефон, либо вытащили батарею. Другой вопрос, если с него уже попытались звонить. Все аппараты были сделаны под распространенную «Моторолу», но были одинаковы с ней только внешне. Эти телефоны были предназначены специально для сотрудников ГРУ и выполняли специфические функции. Они кодировали разговор, могли работать как сигнализация и даже небольшая мина. Но прежде чем с него позвонить, необходимо набрать код. В противном случае телефон превращался в ненужный хлам.

Вскоре мысли стали путаться. Монотонный гул двигателя словно переместился в голову. Антону начинало казаться, будто они никуда не едут, а стоят на большой качающейся платформе, которая изредка разворачивается вокруг своей оси.

Неожиданно машина повернула влево. Он навалился на сидевшего рядом мужчину. Тот грубо толкнул его.

Звук мотора стал громче. Как в тоннеле. В салоне стало темнее. Антон понял, что они едут по неширокой асфальтовой дороге через лес. От боли в вывернутых плечах, пояснице и в ногах уже хотелось кричать. Тем временем машина затряслась по проселку. Местами по корпусу стали царапать ветви деревьев. Ехали долго. Антон стал проваливаться в похожее на болезненный сон состояние. Однако машину бросало, и боль приводила его в чувство. Наконец они встали. Снаружи послышались шаги и голоса.

– Ну, ты чего? Открывай! – поторопил сидевший за рулем человек. Раздался металлический скрип.

«Значит, въехали на территорию какого-то учреждения или охраняемого дачного массива, – подумал Антон. – Не исключено, это снова брошенный пионерский лагерь или воинская часть».

Ему уже приходилось сталкиваться с террористическими группами, которые устраивались на подобных объектах.

Машина вновь тронулась. Они проехали немного и, повернув, встали. Щелкнули замки дверей и в салон ворвались запахи соснового леса. Антон с трудом распрямился. Справа длинное, барачного типа здание с верандой. Слева тыльная сторона похожего сооружения с остатками краски на стенах. Окон нет. На асфальтированных дорожках листва и разный мусор.

– Вылезай! – рявкнул стоявший слева мужчина в строгом костюме. Розовый галстук был ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута.