Но Хордей твердо сказал ей:

— Нет, прекрасная Хонг! Мне ничего и никого не надо, кроме тебя самой. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Заплакала девушка-лебедь, пуще прежнего стала умолять Хордея, чтобы он отпустил ее. Но Хордей стоял на своем.

А все подруги ее между тем уже оделись и превратились в лебедей. Хонг они не стали ждать, поднялись в воздух и с прощальными жалобными криками полетели прочь. Помахала им рукой лишенная одежды девушка-лебедь, залилась горючими слезами и села на камень. Хордей стал утешать ее:

— Не плачь, прекрасная Хонг, мы будем с тобой хорошо жить, дружно. Я буду любить тебя и заботиться о тебе.

Делать нечего — успокоилась девушка-лебедь, вытерла слезы с глаз, встала и сказала Хордею:

— Что ж, видно, судьба моя такая, я согласна быть твоей женой. Веди меня к себе.

Счастливый Хордей взял ее за руку, и они пошли.

С того дня Хордей зажил на Ольхоне со своей супругой Хонг дружно и счастливо. У них родилось одиннадцать сыновей, которые выросли и стали родителям хорошими помощниками. А потом у сыновей появились семьи, жить Хордею стало еще веселее, внуки и внучки не давали ему скучать. Радовалась, глядя на свое потомство, и красавица Хонг, которую не старили и годы. Она тоже любила нянчиться с внучатами, рассказывала им всякие сказки, задавала мудреные загадки, учила всему хорошему и доброму, наставляла:

— Будьте в жизни всегда такими, как лебеди, верными друг другу. Запомните это, и когда подрастете, сами поймете, что означает верность.

А однажды, собрав всех внучат к себе в юрту, Хонг обратилась к ним с такими словами:

— Хорошие, славные мои ребятушки! Я всю жизнь отдала только вам и теперь могу умереть спокойно. А я скоро умру, я чувствую это, хотя и не старею телом — стареть я буду в другом обличье, чему я должна сохранить верность и от чего я когда-то была оторвана. И я верю, что вы не осудите меня…

О чем говорила бабушка и что у нее было на уме, внучата мало поняли. Но вот стал примечать старик Хордей, что его прекрасная супруга начала все чаще и чаще тосковать, задумываться о чем-то и даже украдкой плакать. Зачастила она ходить и на то место, где когда-то Хордей похитил ее одежду. Сидя на камне, она подолгу глядела в море, слушала, как неугомонно гремел у ее ног холодный прибой. Мимо по небу проплывали угрюмые тучи, и она тоскующими глазами провожала их.

Не раз пытался Хордей узнать от жены причину ее грусти, но она всегда отмалчивалась, пока, наконец, сама не решилась на откровенный разговор. Супруги сидели в юрте около огня и вспоминали всю свою совместную жизнь. И тут Хонг сказала:

— Сколько лет прожили мы с тобой, Хордей, вместе и никогда не ссорились. Я родила тебе одиннадцать сыновей, которые продолжают наш род. Так неужели же я не заслужила от тебя на закате своих дней хоть небольшого утешения? Почему, скажи, ты и сейчас скрываешь мою давнюю одежду?

— А зачем тебе эта одежда? — спросил Хордей.

— Хочу еще раз стать лебедью и вспомнить свою молодость. Так порадуй же меня, Хордей, позволь хоть немного побыть прежней.

Долго не соглашался Хордей и отговаривал ее не делать этого. Наконец, пожалел свою любимую женушку и, чтобы утешить ее, отправился за лебединым платьем.

О, как обрадовалась возвращению мужа Хонг! И когда она взяла в руки свое платье, она стала еще моложавее, просветлела лицом, засуетилась. Старательно приглаживая залежавшиеся перья, Хонг нетерпеливо готовилась надеть оперение на себя. А Хордей в это время варил в восьмиклейменой чаше баранину. Стоя около огня, он внимательно следил за своею Хонг. Радовался он тому, что она стала такой веселой и довольной, но в то же время почему-то тревожился.

Вдруг Хонг обернулась лебедью.

— Ги! Ги! — пронзительно закричала она и стала медленно подниматься в небо, все выше и выше.

И тут вспомнил Хордей, о чем предупреждал его Байкал.

Заплакал от горя бедняга Хордей и выбежал из юрты, все еще надеясь вернуть жену к домашнему очагу, но было уже позжно: лебедь парила высоко в небе и с каждой минутой удалялась все дальше. Глядя ей вслед, Хордей горько упрекал себя:

— Зачем я послушался Хонг и отдал ей одежду? Зачем?

Долго не мог успокоиться Хордей. Но когда отчаяние прошло и в уме у него прояснилось, он понял, что хоть тяжело на сердце, но разве он имел право лишать жену последней радости. Рожденный лебедем — лебедем и умирает, приобретенное хитростью — хитростью и отнимается.

Говорят, что всякое горе, если есть с кем разделить его, тягостно вполовину. А Хордей жил теперь не в одиночестве: его окружали сыновья с невестками и много внучат, в которых он и нашел утешение на старости лет.

Есть на острове Ольхоне страшная пещера. Называется она Шаманской. А страшна она тем, что жил там когда-то повелитель монголов — Гэ-ген-бурхан, брат Эрлен-хана, правителя подземного царства. Оба брата наводили ужас на жителей острова своей жестокостью. Даже шаманы боялись их, особенно самого Гэген-бурхана. Много невинных людей пострадало от него.

И жил в это же время и на этом же острове, на горе Ижимей, мудрый отшельник — Хан-гута-бабай. Власти Гэген-бурхана он не признавал, да и самого его знать не хотел, во владения его никогда не спускался. Многим доводилось видеть, как он ночами разжигал на вершине горы костер и жарил себе на ужин барана, а пути туда не было — гора считалась неприступной. Пытался грозный хозяин Ольхона подчинить себе мудреца-отшельника, да отступился: сколько ни посылал туда он воинов, гора никого не пускала. Всякий, кто отважился подниматься на гору, сваливался мертвым, потому что на головы непрошеных гостей с грохотом обрушивались огромные камни. Так все и оставили в покое Хан-гута- бабая.

Случилось так, что у одной островитянки Гэ-ген-бурхан казнил мужа, молодого табунщика, за то, что тот непочтительно взглянул на него.

Ударилась с горя молодая женщина оземь, залилась горючими слезами, а потом, воспылав лютой ненавистью к Гэген-бурхану, стала думать о том, как избавить свое родное племя от жестокого повелителя. И надумала она пойти в горы и рассказать Хан-гута-бабаю о тяжелых страданиях жителей острова. Пусть он заступится за них и накажет Гэген-бурхана.

Молодая вдова отправилась в путь. И удивительно, там, где срывались самые ловкие воины, она поднималась легко и свободно. Так она благополучно достигла вершины горы Ижимей, и ни один камень не свалился на ее голову. Выслушав смелую, свободолюбивую островитянку, Хан-гута-бабай сказал ей:

— Хорошо, я помогу тебе и твоему племени. А ты возвращайся назад и предупреди об этом всех островитян.

Обрадованная женщина спустилась с горы Ижимей и исполнила то, что наказал ей сделать мудрый