— Вчера я впервые фотографировал в посольстве, — сказал я ей.
— В посольстве?! — удивленно воскликнула она, словно я сказал ей нечто такое, чему нельзя было поверить.
— Да, в комнате сэра Хью. Я открыл красные ящички, стоявшие на его столе, и сфотографировал две телеграммы. — Звук моего собственного голоса успокаивал мне нервы. — Я сделал копии ключей, — продолжал я. (Их сделал слесарь, который работал со мной много лет назад в транспортном отделе Стамбульского муниципалитета.)
Мару охватил панический ужас, когда она представила, что со мной могло произойти.
— А что, если бы в комнату вошел посол?! Я самодовольно улыбнулся:
— Он был на приеме у Иненю. Я положил телеграммы на подоконник и сфотографировал их.
Часы показывали без пяти минут три. Мы остановились у телефонной будки.
Я был слишком возбужден, чтобы заметить человека, который направлялся к нам.
Это был Маноли Филоти, повар английского посольства. Он был очень любопытен и потому захотел познакомиться с Марой.
— Какой чудесный день! — воскликнул он. — Как поживаете? А почему бы вам пе познакомить нас?
Он начал прихорашиваться и через мгновение залил нас потоком болтовни, стараясь произвести впечатление на Мару. Затем стал рассказывать о любимых блюдах посла и хвалить свою кухню.
Вскоре Мара и Маноли начали обсуждать способы приготовления различных блюд. Мне же в этот момент хотелось послать их обоих к черту.
Было ровно три часа. Я изобразил па лице жалкое подобие улыбки:
— Мне сейчас нужно позвонить по телефону, а ты, — обратился я к Маноли, — расскажи тем временем Маре, как ты готовишь баклаву.
Маноли громко засмеялся и заметил:
— Ха-ха-ха! Звонить другой девушке!
Я скрылся в телефонной будке. На лбу у меня выступили капли пота. Набрав номер немецкого посольства я спросил Мойзиша. Когда он ответил, я произнес условную фразу:
— Говорит Пьер.
Мойзиш вел себя так, будто мы были старыми друзьями.
— Буду рад видеть вас сегодня вечером, — сказал он. Я ответил, что также буду рад встретиться с ним.
Затем он положил трубку. В будке было невыносимо душно. Я рывком открыл дверь и жадно вдохнул свежий воздух.
Итак, немцы приняли мое предложение.
От волнения меня трясло как в лихорадке. Я чувствовал, что это был самый ответственный момент в моей жизни.
Я с презрением посмотрел па Маноли, этого самодовольного кухонного чародея. Ему наверняка и не снилась такая сумма, как двадцать тысяч фунтов стерлингов. Я взял Мару за руку:
— Нам нужно идти.
Маноли улыбнулся — решил, что я ревную.
В тот день, когда я звонил Мойзишу, закончилась Московская конференция союзников. Она продолжалась с восемнадцатого до тридцатого октября.
Министерство иностранных дел Англии по телеграфу своевременно информировало английского посла о решениях, принятых в Москве. На конференции среди других проблем рассматривались следующие вопросы, решение которых привело бы к быстрому окончанию войны:
1) скорое вторжение во Францию; 2) оказание усиленного давления на Турцию с целью вовлечь ее в войну до конца этого года; 3) оказание давления на Швецию с целью создать в этой стране авиационные базы союзной авиации.
Сэр Хью получил инструкции оказать на турецкое правительство максимально возможное давление. Его также информировали о том, что по пути из Москвы мистер Антони Иден остановился в Каире, где он хотел встретиться с Нуманом Менеменджоглу, турецким министром иностранных дел. Встреча намечалась на четвертое ноября.
Я не знал об этих событиях и не имел ни малейшего представления о том, что информация, касающаяся всех этих вопросов, лежала в красных ящиках уже вечером тридцатого октября. Единственное, что я знал, — это что счастье еще не покинуло меня.
Я приготовил костюм для обеда, в котором сэр Хью собирался быть в этот вечер, и, когда он надевал его, я про себя улыбался. Вдруг мне пришла в голову мысль, что в следующий раз, когда сэр Хью пойдет на дипломатический прием в парадной форме, я мог бы переправить пленки. Все, что мне нужно сделать, — это положить пленки ему в карман, из которого господин фон Папен незаметно возьмет их, когда послы пройдут мимо друг друга. Эта абсурдная идея развеселила меня.
Сэр Хью также был в хорошем настроении.
— Вы довольны собою., Хорошо провели время после полудня? — спросил он меня.
— Да, ваше превосходительство, — честно ответил я.
Когда сэр Хью обедал, я пошел в его комнату, открыл ящички, достал из них документы, затем закрыл их и поспешил в свою комнату. Быстро установил фотоаппарат, включил стоваттную лампочку над своей тумбочкой и сфотографировал документы.
Менее чем через три минуты я был уже у двери комнаты сэра Хью с документами под пиджаком. К моему ужасу, дверь была полуоткрыта. Меня словно громом ударило. Из комнаты доносился голос сэра Хью: он говорил по телефону.
Меня охватил панический страх. Я словно прирос к полу. Но через несколько мгновений я взял себя в руки и медленно пошел по коридору. Дверь тем временем тихо закрылась, и торопливые шаги опередили меня. Это был сэр Хью, возвращавшийся в столовую. Он был явно раздражен. Я знал, что он не любил, когда его беспокоили во время обеда.
Я продолжал медленно идти, пока он не исчез.
Затем я решительно пошел в его комнату и осторожно положил документы на место.
Через два часа я вышел из посольства, чтобы встретиться с Мойзишем, но снимков этих документов с собой не взял. Я был суеверен. Эта пленка чуть было не принесла мне несчастья, и я не собирался рисковать своей головой дважды в один вечер.
Территория немецкого посольства с тыльной стороны была огорожена проволочным забором. Я знал, где в нем дыра, и пролез через нее.
Сарай с инвентарем как место для встречи я выбрал не случайно. Он был окружен густым кустарником, защищавшим от любопытных глаз.
Я осторожно осмотрелся. Тишина. Я был один.
Стояла холодная безоблачная ночь. Я ждал в теин сарая. Мойзиш появился на две минуты раньше намеченного времени. Если бы он пришел с кем-нибудь, я бы испугался. Я верил ему так же мало, как и он мне. А вдруг он не принес денег? А что, если на меня нападут и силой отнимут пленки? Станут шантажировать меня и заставят работать бесплатно?
В такой игре, как эта, не может быть никакого доверия.
— Пьер! — тихо позвал он.
Я ждал. На дорожке было тихо.
Мойзиш начал нервно ходить взад и вперед. Я вышел из своего укрытия и сказал:
— Может быть, мы пройдем к вам?
Мое неожиданное появление откуда-то сзади испугало Мойзиша до смерти.
Здание разведки находилось в ста метрах отсюда. Мы шли туда молча. Когда вошли в дом и пошли по коридору, я заметил, что вокруг было темно.
— Окна вашего кабинета выходят на бульвар Ататюрка, — заметил я. — Вы задернули шторы?
— Вы, как я вижу, хорошо осведомлены, — проговорил он.
— Это необходимо.
