щеки прохладным безволосым хвостом, тяжело спрыгнула на пол. Слышно было, как она не торопясь просеменила по доскам и скрылась в своей менее комфортабельной, чем Славин спальник, норе. Хотя это была всего-навсего крыса, но мысли о привидениях и вурдалаках уже не оставляли Славика.

И тут прямо под окном сначала раздалось куриное квохтанье, а потом нечеловеческий крик, настолько пронзительный и неприятный, что Славик тут же вспомнил, про то, что говорили об этом доме пожиратель ландыша на дебаркадере и лесник, который вез его на лодке.

— Тише ты, — послышался низкий грудной голос, и жуткий крик смолк.

Славик приподнялся и взглянул в окно. Рядом с крыльцом, в полной темноте, при свете нарождающегося месяца он увидел гигантскую белую фигуру!

Потом в сенях послышались тяжелые шаги, а затем другие звуки. Сперва из поленницы упало полено, а потом со стены сорвалось, что то металлическое — сначала, наверное, ведро, потом вилы или коса.

Славик впервые в своей жизни перекрестился, встал и пошел встречать пришельца.

В щелях дверей на мгновение вспыхнул тусклый малиново-красный свет, а затем дверь открылась, и в проёме показалась высоченная, необъятной ширины женщина в белых одеждах. И хотя это оказалась (как и предвкушал аспирант) молодая особа, ее размеры были пугающими.

Женщина (габариты которой никак не позволяли назвать ее девушкой) величественно, по-хозяйски вплыла в комнату, и так же по-хозяйски принялась рассматривать Славика. Аспирант невольно вспомнил русскую народную сказку про Верлиоку.

Верлиока была в явно самодельных, свободного кроя необъятных голубовато-белых байковых штанах и такой же гигантской куртке-штормовке с огромным капюшоном и накладным карманом на груди.

Хорошо заметным, даже сквозь ниспадающие белые складки, женским атрибутом этого существа был обширнейший бюст. Казалось, что он был живой. Было заметно, как под одеждой так и ходят ее огромные груди — только почему-то то левая, то правая.

— Новенький? — необычайно густым контральто удовлетворенно спросила Верлиока.

И Славик с грустью догадался, что это и есть долгожданная аспирантка.

— Давай знакомиться, — продолжила дама и, прижав левой рукой левую же трепещущую грудь, протянула правую руку Славе.

— Оля.

— А я, вот, Славик.

— Вот и хорошо, Славик. Тоже в аспирантуре? Чем занимаешься?

— Почвенной фауной.

— А у меня другие объекты, — и Оля высыпала из полотняного мешка на стол, прямо между чашками и остатками аэрофлотовской кормежки пяток гадюк и щитомордников, а также десяток лягушек и жаб. — Правда, сегодня улов небольшой, — добавила она с горечью.

Славик, увидев змей, инстинктивно отпрянул от стола. Но на столе никто не шевелился.

— Все обездвижены, — объявила Оля, ладонью успокаивая на этот раз свою правую грудь. — Посредством разрушения спинного мозга. Сейчас всех промерю. А вскрывать и фиксировать буду завтра. До утра пусть в погребе полежат. Но сначала — чаю, — по-ленински добавила она, наконец-то заметив накрытый стол и убирая с него свой улов.

Они сели пить чай.

— А кто это кричал? — не выдержав гнетущей тишины спросил Славик.

— Да так, знакомый один, — нехотя ответила аспирантка. — А лучше сказать конкурент. Ползал тут вокруг дома. Мешал мне работать. Даже не мешал, а вредил.

— Понятно, — протянул ничего не понявший Славик. — Ты его прогнала что ли? — так и не уразумев, о ком идет речь, спросил Славик (а сам решил — «или убила»).

— Да нет, он просто меня увидел и испугался.

— Не мудрено, — подумал Славик, но ничего не сказал.

Оля молча допила чай и поднялась. — Пойду я, — сказала она. — Мне еще животных промерить надо, — и медленно побрела в свою комнату.

Перед тем как устроиться на ночлег Славик на этот раз тщательно перетряхнул свой спальный мешок, крыс в нем больше не обнаружил, и, решив, что ему повезло хотя бы на этот раз, заснул.

Он просыпался несколько раз. Сначала как сумасшедшая закудахтала в сарае курица, потом под окно снова пришел вурдалак и стал грызть кость. Мосол, вероятно, был настолько большой, а клыки у вурдалака, очевидно, такими огромными, что его зубовный скрежет не прекращался всю ночь. Славик даже мирно задремал под него.

В следующий раз Славик проснулся когда за окном уже серело. С рассветом насытившийся упырь куда-то исчез. По крайней мере, он зубами больше не гремел.

Зато весь дом прямо сотрясался от других звуков.

Низким утробным голосом, с придыханием стонала женщина.

— А аспирантка-то не одна живет, — догадался умный Славик, вспоминая ее необычный волнующийся бюст, вслушиваясь в стоны и подсознательно ожидая услышать такое же ритмичное поскрипывание. Но его так и не услышал.

А бухающие стоны, не ослабевая, но и не усиливаясь, все продолжались в неспешном ритме.

Славик, как настоящий научный работник, посмотрел на часы и засек время. Через пятнадцать минут у него начался развиваться комплекс неполноценности. Через полчаса этот комплекс уже полностью сформировался. Еще через полчаса Славик начал жалеть аспирантку. А еще через полчаса — ее друга.

Потом Славик прекратил хронометраж и попытался заснуть, накрыв голову свитером, но низкочастотные стоны легко преодолевали это препятствие.

Славик вынырнул из-под свитера, и понял, что придется вставать.

Но аспирант задержался, так как увидел, что в комнате он тоже не один. Под самым потолком на полке сидела крыса, вероятно, та самая, которая пыталась скоротать ночь со Славиком в одном спальнике. Крыса сидела на самом краю полки вытянув морду вперед, покачиваясь и часто переступая лапками.

Наконец Славик понял, что она собирается прыгать на другую полку, которая как раз находилась над головой аспиранта.

Славик посмотрел на крысу, прикинул расстояние между полками и решил, что она не допрыгнет. Крыса, вероятно думала по-другому. Зверек продолжал переставлять ступни, как прыгун в воду, подыскивая наилучшую опору для толчка, очевидно, не сомневаясь, что прыжок удастся.

Лежащий Славик, уверенный в обратном, лениво прикинул, куда же приземлится животное, если не долетит до желанной полки. И в тот миг, когда аспирант понял, что это будет его физиономия, крыса оттолкнулась.

Славик резко поднялся, и в тот же миг крыса тяжело плюхнулась на его подушку, то есть сложенный в несколько раз свитер.

Спать Славе уже совсем не хотелось. Он проводил взглядом крысу,