И стеклянную хмарь Бухары.Ах, и я эти страны знаю -Сам немалый прошел там путь.Только ближе к родимому краюМне б хотелось теперь повернуть.Но угасла та нежная дрема,Все истлело в дыму голубом.Мир тебе - полевая солома,Мир тебе - деревянный дом!
<1923>
Годы молодые с забубенной славой,
Годы молодые с забубенной славой,Отравил я сам вас горькою отравой.Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,Были синие глаза, да теперь поблекли.Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.Руки вытяну - и вот слушаю на ощупь:Едем... кони... сани... снег... проезжаем рощу.'Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!Душу вытрясти не жаль по таким ухабам'.А ямщик в ответ одно: 'По такой метелиОчень страшно, чтоб в пути лошади вспотели'.'Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!'Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.Вдруг толчок... и из саней прямо на сугроб я.Встал и вижу: что за черт - вместо бойкой тройки...Забинтованный лежу на больничной койке.И заместо лошадей по дороге тряскойБью я жесткую кровать модрою повязкой.На лице часов в усы закрутились стрелки.Наклонились надо мной сонные сиделки.Наклонились и хрипят: 'Эх ты, златоглавый,Отравил ты сам себя горькою отравой.Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли, -Синие твои глаза в кабаках промокли'.
<1924>
ПИСЬМО К МАТЕРИ
Ты жива еще, моя старушка?Жив и я. Привет тебе, привет!Пусть струится над твоей избушкойТот вечерний несказанный свет.Пишут мне, что ты, тая тревогу,Загрустила шибко обо мне,Что ты часто ходишь на дорогуВ старомодном ветхом шушуне.И тебе в вечернем синем мракеЧасто видится одно и то ж:Будто кто-то мне в кабацкой дракеСаданул под сердце финский нож.