сам шанс исправить ошибку.

Ибо Тьма не терпит грязи человеческой; стремящийся к Ней во имя самого себя познает всю полноту Ее презрения. Развитием его станет потворствование своим слабостям и возвеличивание своего несовершенства. Проклятый и ограниченный самим собой имеет участь жалкую,

ибо путь его — тление и разложение духа,

апогей его — уподобление червям, живущим инстинктами.

И каждое кичливое кривляние пустых духом — есть лишь вычурная интерпретация лжи, исступленный бред умирающего естества.

Абсурдность существования грязи оправдывает процесс отделения зерен от плевел — преодоление искушения человеческим суждено всякому идущему против света. Человеческое здесь есть конгломерат свойств и мироощущений, заложенный семенем божественного в душу творения его.

Все невытравленное, неприемлемое и чуждое духу, постигающему бесконечность, является целью ударов врага, господствующего лишь в им же порожденном.

Действиям, перекрывающим доступ 7 к сущности темной, следует соответствовать той степени, которая едина с поставленной целью. Ибо тот может обладать всем, кто не преступит границы, после которой всё будет обладать им. И аскетизм чрезмерный означает наличие тех же слабостей, что свойственны живущему ради удовольствий плоти.

Неспособное сосуществовать вкупе с темной природой отторгается за рамки сущности, избывая себя под действием воли.

Изменения глубинные, явные и незримые, не являются самоцелью направления воли — исход деяний и необходимость объективная провоцируют метаморфизм.

Не следует замыкаться на процессе подобных изменений, как не следует и пытаться объяснить его логикой мира материи. Происходящее вне координат реальности материальной подлежит восприятию духом, и им же осознается.

Мудрый не навесит ярлыков на невыразимое, оберегая беспредельность Истины, постигая Ее неизмеримость. В то время как неспособный на понимание либо профанирующий, увидит лишь то, что допустит призма его эго, изъяв одну грань проявления, тем искажая целостность.

Любая из степеней крайности, граничащая с фанатизмом, не делает чести идущему. Так честолюбивый переоценит следствия деяний своих, отчаявшийся — недооценит их значения.

И судьба первого — сети Diabolus Glutinosus, ибо знание Во Имя растворит во множении фальшивых медалей.

Второй же предаст оружие силы своей, неотвратимо теряя основы духа в добровольной уничиженности.

Но единственно тот будет прав, кто сможет выйти за границы всех границ;

единственно тот, кто воплотит владычество духа демонического;

единственно тот, кто останется верен во всём зову Тьмы сердца своего.

Служитель Сатаны, истинный воин Ада,

Он приведет за собой Гибель, сущую в звуке голоса Его, ставшую тенью Его. Через портал духа Его ворвется в этот мир чума, ибо прикасаясь к материи Он сообщит ей обратное движение — от создания к рассозданию, ибо прикасаясь к душам Он возожжет в них Пламя Преисподней,

Пламя, которому обязан своим рождением.

Я апеллирую к чистоте нравов в надежде оправдать деяния человеков.

Я взываю к чуждым помыслам в надежде найти в них зерно достойное.

Я стремлюсь избежать встречи с ликом позорным и немощным от своей неполноценности, ликом, отвратным от яда поглотившего скрытое.

Там, где тени правят бал и забыт кодекс чести, царствует ничтожество гула бесноватых шутов, гнилость нравов, разврат пьяных. Течение выносит их на берег жизни, давая бродить и посрамлять воздух запахом поганым. И смрад перестал быть таковым, ибо многие живущие утратили способность различать чистоту от грязи, превратив источники в болота и отравив чистое деяниями ужасными.

Я надеюсь, что Ты поймешь важность принципов в собственных деяниях, познаешь могущество чести и морали. Лицемеры рассуждают о двойственности ее и обоснованности претензий на истину каждого, кто научился шевелить языком. Они выплевывают из бездны прокаженных умов учения о прахе и верности законов своих, законов рабских. Их головы раздвоились от бесконечных заявок на трон Сил и в соперничестве за крохи жизни, пожираемые с жадностью великой. И поныне орут эти ублюдки в два рта, дабы небо услышала презренный вой безумных уродцев, даровав шанс не быть убиенному собственными отпрысками.

Никто не отменял принципы достоинства и ничто не может заменить то, что дает право называться человеком. Пусть тебя не пугают обязательство пред принятыми принципами и правилами. В них — Ты сам и они делают тебя подобным скале, разбивая чуждое и не давая растлить тебя. Мораль едина для достойных, ибо это делает их таковыми. Честь едина для сильных духом, ибо дух обретает власть в принципах.

Аморальность и безнравственность путь шаткий, путь шакалов жизни, путь шудр вялых и бесхребетных. Поступки, совершаемые во имя любой идеи и несущие язву внутри — обречены на срам и провал. Бесчестный и беспринципный человек вызывает единое отвращение у Тех, чей лик обрушивает смерть на толпы человеческой саранчи. Участь мириадов трупов шевелящихся и развратных — в том, чтобы стать материалом для дорог Великих.

Никогда безволие не вызывало уважение. Только страх способен собрать воедино тучи мздоимцев, где сонм мелких духом, дрожащих не за основу свою, но за блага свои, покупает совесть свою у себя и продает тем, кто даст больше за жалкие души любимцев Главного Лицемера. Нет ни морали, ни чести у них. Нищие и жалкие, способные только на жалость угрюмых стражей, поржавевших от бесконечного смрада возни их. Страх смерти вечно объединяет таких.

Поносящих всех и вся — выдают манеры гадкие и уровень малый. Громящих и жгущих все и вся — выдают амбиции и слепота нравов. Хранящих достоинство и честь ничто не выдает, ибо их след вовне оправдан только разумом.

Я надеюсь на Твое понимание и желание отойти от пути ложного и пути убогих позеров, манекенов и чудовищ.

Я хочу отстаивать редкое и сокровенное в человеке, то, что делает его великим.

Я верю в могущество и благодать достойных принципов, рождающих мораль и берегущих честь…

Священный путь погибели в волчью пасть Бездны.… В разуме отверженного богами человека змеится тропа, бьющаяся о разломы тесной слепоты, неистовствующая во мраке рассудка, содрогающаяся всей своей черной, клубящейся плотью в распахнутой пульсирующей массе жадного, заглатывающего естества. Стиснутые в багряных кольцах мертвой хватки, темные откровения, как воспаленные грозы, дарят нечеловеческое страдание и передают сокровенное чувство внутреннего, непрекращающегося горения проклятой человеческой душе, извивающейся в сердце пламени, чадящей вослед уходящему без возврата…

Дьяволы черными ветвями древа Хаоса простерлись над ненасытной пастью, сгустились драконьей тьмой древней Ночи в тленных небесах, встали гигантскими тенями, как стражи и бессменные путники этих троп. Их обугленные дороги, проложенные прежде времен, сжатые в клубок Хаоса, вплетаются вглубь человеческого сердца, соединенные артериями с бренным существом. Они струятся токами изначальной