своим войском стоял у подножья гор, хотя Мулан и не знала этого. Она вспомнила, что в детстве у нее была такая же кукла, и представила девочку, игравшую тут, под крышей сожженного дома. Где она? Уцелели ли ее родители? Что их ждет? И дикая, первобытная ненависть к врагам, принесшим смерть на их землю, затопила ее сердце. Мулан зажмурилась и затрясла головой, отгоняя эти чувства — сейчас, как никогда, им нужно спокойствие и точный расчет, иначе Китай погибнет.
Ли Шанг подъехал, слез с коня и подошел к Мулан.
— Я не понимаю… Мой отец должен был быть здесь… — пробормотал он.
Мулан печально склонила голову. Она уже все поняла, и только Шанг пока не мог, не хотел поверить в очевидное.
— Капитан! — послышался издали голос Чи Фу, который тоже увязался за отрядом разведчиков на своем гнедом коне, чтобы поскорее встретиться с генералом.
Советник стоял у обрыва на краю деревни и с ужасом смотрел в долину. Шанг приблизился.
Вся долина была усеяна телами китайских воинов — здесь их были тысячи. Валялись трупы коней, обломки копий, обрывки палаток и одежды — весь тот хлам, который всегда усеивает поле боя после того, как победители собрали все ценное и ушли. Шанг замер на краю обрыва, не в силах двинуться с места.
Чьен По, спустившийся вниз, ходил по полю, нагибался, переворачивал трупы, как будто что-то искал. Отойдя подальше, он скрылся за холмом, потом вернулся и, поднявшись по откосу, быстро подошел к командиру, протянув ему так хорошо знакомый шлем с двумя пестрыми фазаньими перьями. Шлем был смят и расколот страшным ударом меча.
— Генерал… — с трудом вымолвил Чьен По и печально склонил голову.
Шанг стиснул зубы, его глаза наполнились слезами, но он взял себя в руки и быстро отошел в сторону. Все солдаты отряда подошли к обрыву и, стоя рядом с Мулан, в ужасе и растерянности смотрели вниз на поле, ставшее местом последней битвы китайской армии.
Ли Шанг стоял у обрыва далеко в стороне и тоже смотрел вниз. Наконец он вытащил из ножен меч, воткнул его в снег и, опустившись на колени, бережно надел шлем генерала на рукоятку меча. Склонившись перед этим своеобразным памятником, он долго стоял так на коленях.
Мулан неслышно подошла сзади:
— Я сожалею… — начала она и умолкла — никакие слова не казались сейчас уместными.
Шанг поднялся, еще раз взглянул на шлем отца, коснулся рукой плеча Мулан, выражая ей свою благодарность за сочувствие горю, и направился прочь, туда, где застыли на краю обрыва остальные воины маленького отряда.
Подойдя к коню, Шанг снова остановился и зажмурился — все произошедшее казалось ему дурным сном. Но надо было жить дальше — стоявшие рядом воины ожидали его решения. Одним движением он вскочил в седло:
— Гунны движутся быстро. Мы скорее доберемся до столицы через перевал Тань-Шао. Теперь император может надеяться лишь на нас. Выступаем!
Отряд потянулся за своим командиром. Мулан, стоявшая позади всех, посмотрела на тряпичную куклу, которую все еще держала в руке. Подойдя к воткнутому в снег мечу, она, опустившись на колени, положила куклу на снег, оперев ее о меч, низко склонилась, а затем поднялась на ноги и бегом пустилась догонять остальных.
С неба сыпался снег, напоминая о зиме, которая все никак не хотела отступить. Отряд по заметенной дороге медленно продвигался вверх. К середине дня они были уже на самом перевале. Дорога тут слегка изгибалась, направляясь вправо и вниз, а слева подступала бездонная пропасть. По сторонам высились острые скалы, а за ними — крутые склоны гор, стенами поднимавшиеся рядом с дорогой.
Воины шли гуськом, сильно растянувшись, а позади Хан тащил повозку с ракетами. Мулан вела коня в поводу, помогая выбирать путь по глубокому снегу.
И вдруг раздался резкий хлопок. Одна из ракет вылетела из повозки, пробив полотняный тент, и, оставляя за собой дымный след, устремилась в хмурое небо. Мулан оглянулась — Мушу, растерянно выглядывая сквозь дыру тента, раскрыв рот, показал на сидящего рядом сверчка, а тот лишь развел лапки в стороны, как бы оправдываясь, что не виноват. Разумеется, это не он, а Мушу, по своему обыкновению хвастаясь, какой он крутой, своим огненным дыханием поджег фитиль.
В небе раздался грохот взорвавшейся ракеты.
Ли Шанг, обернувшись, спросил:
— Что там у вас?!
— Э-э-э… — начала Мулан.
— Если они нас заметят…
Но закончить он не успел. Из-за нависавшей над дорогой скалы со свистом вылетела стрела и ударила его в плечо. Удар был так силен, что капитан упал с коня. К счастью, стрела не пробила толстый наплечник доспеха, а застряла в нем. Едва командир успел приподняться с земли и выдернуть глубоко засевшую стрелу, как с обеих сторон раздались громкие крики и целый ливень стрел со свистом обрушился на отряд.
— Нужно отходить! — закричал Шанг.
Все бросились за ним, влево от дороги.
Мулан тянула за повод Хана. Между тем, несколько стрел с наконечниками, обернутыми горящей паклей, вонзились в деревянный остов повозки. Тент загорелся. Испуганный конь встал на дыбы, и Мулан едва с ним справилась.
— Орудия! Спасайте пушки! — закричал Шанг.
Все бросились к повозке. Выстроившись в цепочку, передавая пушки друг другу, солдаты старались как можно быстрее разгрузить горящую телегу. Наконец все, кто был рядом, схватили по пушке и побежали прочь. Мулан держала коня за повод, но тот не слушался. Отчаявшись справиться с ним, она выхватила меч, двумя сильными ударами перерубила постромки и вскочила верхом. Хан громадными скачками устремился прочь. Но не пробежал он и десятка шагов, как сзади оглушительно грохнуло, обломки повозки полетели во все стороны, а Хана и Мулан могучая сила швырнула на землю, в большой сугроб. Миг спустя рядом шлепнулся Мушу, привстал, воскликнув с упреком:
— Коня-то она спасла… — и рухнул обратно.
Мулан подхватила одной рукой Мушу, другой — лежащий рядом меч и устремилась за остальными. Сверчок запрыгал следом.
Отряд сгрудился за большими камнями на самом краю пропасти. Стрелы продолжали сыпаться с окружающих склонов, но солдаты, под руководством Шанга установив пушки, готовились дать залп по скалам, за которыми скрывались враги.
— Огонь! — закричал командир.
Три ракеты вылетели из-за камней и устремились к склону горы, с которого воинов осыпали стрелами. Три взрыва разорвали тишину, нарушаемую лишь свистом стрел. Горный склон окутался клубами дыма, в стороны полетели человеческие тела.
— Огонь! Огонь!
Раз за разом ракеты взвивались в воздух и точно поражали затаившихся в скалах врагов. Наконец раздался последний залп, и снова наступила тишина. Обстрел дороги из луков прекратился, лишь трупы гуннов валялись у подножия горных склонов.
— Последний снаряд! — воскликнул Шанг, повернувшись в сторону Яо, который как раз установил пушку. — Побережем его.
Дым над перевалом медленно рассеивался, и на самой седловине постепенно проступила сквозь его
