«И спать», — повторил Лючано, тихо смеясь. Он и не знал, что уже спит.

Ему снился евгенический центр «Грядущее», где его умело скрещивали с миловидными вудуни, брамайни и вехденками. Их дети сохраняли все положительные свойства матерей-энергетов, профессор Штильнер радовался, прыгая до потолка и почему-то надувая воздушные шарики, а Лючано не хотел скрещиваться в его присутствии, стеснялся и требовал, чтобы профессора вывели прочь.

Но потом из новорожденных детей составили труппу невропастов, театр «Вертеп» улетел на гастроли, и все стало хорошо.

Очень хорошо.

«Спи, малыш! — шепнула тетушка Фелиция, а может быть, маэстро Карл, а может быть, Королева Боль. — Спи, уже поздно…»

Очнулся Лючано оттого, что его куда-то тащили. Ноги волочились по земле — пятки то и дело подпрыгивали на ухабах и выбоинах. Нет, это не выбоины. Это булыжники мостовой. Значит, они не ушли далеко.

Кто же его тащит?

«Хозяин?!»

Он повернул голову, желая рассмотреть спасителя.

В мозгу без промедления качнулся тяжелый маятник боли — секира, подвешенная на цепи. Лючано застонал сквозь зубы. Скосив левый глаз, он увидел мундир песочного цвета с окровавленным рукавом.

«И впрямь — хозяин! А помогает ему Сунгхари. Больше некому…»

Он сделал попытку переставлять ноги самостоятельно, но потерпел фиаско. Тем более что Тумидус с брамайни тащили его под руки лицом назад. Тут и здоровый не сразу сообразишь, как лучше переступать! А получив по башке лопатой — и подавно.

Мысли ворочались снулыми рыбинами, без звука разевая рты.

Ну и пусть. Пусть тащит. Хозяин — раба. Ха-ха! Весело. Если б еще голова не болела. Надо сдерживаться. Иначе боль хлынет на доброго, благородного хозяина, и все мы свалимся на мостовую — биться в корчах. Полное веселье начнется. Кстати, а куда мы торопимся? Трое людей свернули в подворотню. Двор.

Три ступеньки: бам, бам, бам — пятками. Хорошо, что не головой. Подъезд… Зачем?!

Дальше был краткий провал. Кажется, он сперва начал бредить, хихикая невпопад, а затем снова потерял сознание.

Когда Лючано пришел в себя, то обнаружил, что медленно сползает по стене на грязный пол, а брамайни изо всех сил старается его удержать. Окружающая реальность наводила тоску почище бреда — там, в помрачении рассудка, хоть хихикалось, а тут не было ничего веселого. Сумрак подъезда. Затхлая вонь мочи и квашеной капусты. Прохладная стена, в которую упираются лопатки. Перила лестницы уходят наверх, к квартирам, где валяется парализованная «ботва».

Тумидуса рядом не обнаружилось.

«Куда он подевался? Тащил-тащил — и бросил?»

— Быстро, вниз! В подвал.

Властный шепот обжег ухо, заставив оторваться от стены.

Хозяин не бросил своего раба! Хозяин просто ходил на разведку.

Ну, где у нас подвал?

Ноги подкашивались, в колени натолкали ваты. Легат с брамайни буквально волокли его по ступеням, скользким и щербатым. Так двое преступных любовников прячут в погребе труп мужа, коварно убитого ими. «Очень смешно…» — мрачно сказал издалека маэстро Карл. Совсем не смешно, согласился с ним Лючано.

А что поделаешь?

Под лестницей царили вечные сумерки. Хлипкая дверь была приоткрыта, щерясь беззубой чернотой. Из тьмы веяло душноватым теплом и кислятиной. Крыса, вильнув длинным хвостом, бросилась наутек и скрылась в норе.

Подвал.

Тесный коридорчик с низким, пузырчатым потолком. Земляной пол утоптан, вдоль стен громоздятся ящики, кадушки, сломанные стулья, еще какой-то хлам. Почему он все это видит? Здесь должно быть темно. А на поверку даже полосы на драном матрасе, брошенном кем-то из жителей дома под детскую коляску, вполне различимы…

Свет.

Серый, пыльный — но его вполне достаточно.

Свет лился из проема в дальнем конце коридора.

Открывшееся им помещение язык не поворачивался назвать «комнатой». Снова бочки, ящики, музыкальный ящик с трубой, похожей на морскую раковину, стеклянные банки с мутным содержимым — до самого потолка. Под потолком лепилось узкое окошко. Именно сквозь его загаженное, покрытое скользкими потеками стекло в подвал сочился день.

— Сидеть здесь. Не высовываться. И — тихо!

Тумидус шипел разъяренной змеей, укладывая Лючано на ворох прелой соломы. Очень удачно: отсюда видно, что творится за окном. А снаружи в подвал не заглянешь: окошко грязное, у самой земли. Низко, неудобно. Да и со света таращиться во тьму — гиблое дело.

Брамайни уселась на солому и тоже уставилась в окно. Легат тем временем, забыв про рабов, послушно замерших и тихих, как мыши, извлек коммуникатор правой, здоровой рукой.

— «Волк-5»! Пятый, вы меня слышите? Прием!

Визуализацию он включать не стал — то ли счел излишеством, то ли экономил энергию.

В устройстве хрипло буркнуло.

— Срочно требуется подкрепление. Идите на пеленг. Площадь с храмом в северо-восточной части сектора накрытия. Прорыв конницы из ненакрытой области. Произвести зачистку. Немедленно! Что? Да, вооружены! Мне не докладывали, откуда там конные! Поторопитесь! Здесь мой «Вихрь» и поврежденная платформа. Территорию зачистить, платформу эвакуировать…

Еще одно бурчание в ответ.

— Что значит — «зачем»?! Мы не должны оставлять следов! Выполнять!

Конница? Лючано ясно представил лавину варваров на лошадях, с обрезами, дубинами и вилами. Лавина с гиканьем и воплями выплескивалась на площадь. Из ноздрей животных валил пар. Так вот что это был за шум! — топот копыт…

Да, сотню всадников не остановишь в одиночку.

Даже с «Пульсаром».

Спрятав коммуникатор, Тумидус резким движением разорвал окровавленный рукав. Снял с поясного ремня аптечку. Едва заметно поморщился, делая себе укол. Антибиотик? Антисептик? Обезболивающее? Стимулятор? Наверное, все вместе — универсальный солдатский «коктейль».

Обождав, пока инъекция подействует, легат выдавил на ладонь каплю вязкого бесцветного геля. Бранясь вполголоса, залепил рану «замазкой». Когда он цеплял аптечку обратно на пояс, за окном послышался дробный перестук. Далеко, ближе, совсем близко…

«Сколько их? Трое? Четверо? Больше?»

Прозвучали отрывистые команды на чужом языке. Заржала лошадь: громко, нервно. За окошком что-то мелькнуло — Лючано не успел толком разглядеть, что именно.

«Кажется, спешиваются…»

Тумидус бесшумно скользнул ко входу в каморку, притаившись за штабелем дощатых ящиков. Сквозь