– …А когда до государя дошли известия о случившихся здесь прискорбных событиях и вашем беспримерном мужестве, то мне было поручено…

Инспектор снова выдержал паузу, на этот раз куда более торжественную.

– …поручено уведомить вас, что императорским указом вам пожалован второй ранг, а также почетный титул Вельможи Несокрушимого Спокойствия и личный памятный знак государя!

– Я… нижайше благодарю… – У судьи перехватило дыхание, и Ван Инь жестом остановил его.

– Не сейчас. Вы сможете выразить свои чувства на церемонии официального вручения регалий, которая состоится через неделю. Кстати, спешу сообщить, что ваш мужественный сослуживец, разделивший с вами тяготы заключения и пыток сюцай Сингэ Третий, также не обойден высочайшим вниманием…

При этих словах судье лишь ценой огромного усилия удалось сохранить вежливо-почтительное выражение лица.

– …Ему заочно присвоена степень цзюйжэня, он повышен в ранге и пожалован титулом Мужа Достойного и Славного.

(Забегая вперед, следует отметить, что бывший сюцай, а с того времени – цзюйжэнь Сингэ Третий до глубокой старости продолжал честно служить в судейском приказе судьи Бао и в оставшиеся годы прославился молчаливостью и крайним недоверием ко всякого рода сомнительным историям, за что был искренне уважаем своим начальником, который нередко ставил Сингэ Третьего в пример другим.)

– …Однако, я думаю, вам не терпится взглянуть на памятный знак, которым вас жалует Сын Неба? – вывел судью из состояния задумчивости голос инспектора.

– Да-да, конечно, – поспешил согласиться выездной следователь. – Если мне будет позволено до официальной церемонии…

– Будет, – улыбнулся Ван Инь, извлекая из рукава украшенную бериллами самшитовую шкатулку и откидывая крышку.

На дне шкатулки, до половины погрузившись в алый бархат, покоился некий плоский белый предмет.

Судья принял из рук инспектора императорский дар, взглянул на него – и едва не выронил реликвию.

Он держал небольшой диск из белой полированной яшмы, на который были нанесены всего два иероглифа.

«Цзин» и «жань».

«Чистое» и «грязное».

Мутный поток противоречивых образов, напоминающих былые видения, захлестнул сознание выездного следователя. Подыхающий пес, последним усилием выводящий в пыли два старых иероглифа; деревянный диск безумного повара Фэна, испещренный теми же знаками; и вот теперь – дар Сына Неба!

Совпадение?!

Но судья давно уже не верил в подобные совпадения.

Тогда откуда император узнал о загадочных знаках? И как сумел прийти к столь далеко идущим выводам, что решил немедленно казнить высших чиновников-монахов тайной канцелярии?

Может быть… тигр и дракон?! Противоборство двух клейменых рук в Преисподней; безумный Фэн и новый Сын Неба; возможно ли?!

– …Что это означает, господин инспектор? – выдавил наконец судья.

– Дар государя и, по-видимому, новый символ императорской власти, – развел руками Ван Инь. – Во всяком случае, божественный Хун Ци почти никогда не расстается с точно таким же диском, только большего размера, и в минуты раздумий выводит на нем иероглифы. Совершенно верно, именно «цзин» и «жань», во всевозможных сочетаниях.

Тигр и дракон.

«Чистое» и «грязное».

Инь и ян.

Монах и император.

– Я вижу, вы задумались. Действительно, в этой истории немало странного, но стоит ли удивляться, зная, что сейчас творится в Поднебесной? К примеру, история вашего спасения из ванской тюрьмы тоже представляется мне весьма загадочной. Все признают, что вас спас мальчик с удивительным прозвищем Маленький Архат…

«Маленький Архат, Маленький Архат…» – прозвище казалось знакомым, но после долгого беспамятства голова соображала плохо, и выездной следователь никак не мог вспомнить, где и от кого он это слышал.

– …Я говорил с ним. Мальчик утверждает, что спас вас в одиночку, при помощи точильного камня и разбитой шкатулки, однако подробнее объяснить отказывается. С другой стороны, многие свидетели заявляют, будто мальчику помогала чуть ли не сотня вооруженных якшей…

Точильный камень и шкатулка! Бао начал кое-что понимать, однако не спешил делиться своими соображениями со столичным инспектором.

– Кстати, как я узнал, именно этот мальчик и передал доблестному генералу Чи Шу-чжао (также не забытому государем) свиток с подробными, хотя местами и не вполне понятными, признаниями Чжоу-вана. Я приказал проверить печать и подпись принца – они оказались подлинными! Насколько мне известно, сей отрок проживает в вашем доме и ждет возможности поговорить с вами. Так вот, если вам удастся выяснить у него некоторые обстоятельства, о которых я упомянул, я бы очень просил вас, уважаемый Бао, сообщить их мне. Возможно, ими заинтересуются и в Столице, включая… В общем, вы меня понимаете.

– Разумеется, господин инспектор! Как только мне станет известно что-либо касающееся этого дела, я немедленно…

– Вот и отлично. Я вижу, мы поняли друг друга. Что ж, не буду вас больше утомлять. Выздоравливайте, набирайтесь сил – и через неделю жду вас на церемонии награждения, которая состоится в бывшем дворце принца Чжоу.

И инспектор поспешил откланяться.

Некоторое время судья просто отдыхал, откинувшись на изголовье и пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли.

Потом он заснул и, засыпая, успел подумать еще об одном удивительном факте: одиннадцать дней он провел в забытьи – однако все эти дни он не был в Преисподней!

Почему?

С этой мыслью он заснул.