Зато в аду работы навалилось невпроворот. Руки возникали то там, то здесь, судья едва успевал поднимать тревогу. О том, чтобы продолжать расследование в таких условиях, не могло быть и речи. Несколько раз выездной следователь замечал, что руки начинают бороться между собой: одна пыталась схватить свиток, а другая не давала, оттаскивая противницу в сторону. Однажды судья Бао не поленился шагнуть в стену, дабы вблизи взглянуть на бумагу, из-за которой разгорелась особо упорная борьба.

Каково же было удивление достойного сянъигуна, когда он прочел надпись на уцелевшем документе: «Судья Бао по прозвищу Драконова Печать из города Нинго».

Выездной следователь машинально протянул руку, чтобы взять свиток со своей судьбой («Заодно узнаю, сколько мне осталось жить», – мелькнуло в голове), но мягкая лапа тяжело опустилась на его плечо.

– Простите, высокоуважаемый сянъигун, – вкрадчиво прошипел змееголовый булан с телом пантеры. – Я полагаю, Князь будет недоволен… Вам нельзя этого видеть.

Бао согласно кивнул и грузно провалился обратно в стену.

Судья уважал порядок. Раз не положено – значит, не положено.

– Ну вот, вы все в трудах, – вскоре по возвращении в кабинет раздался над ухом голос Ли Иньбу; и огромный черт-лоча, не спрашивая разрешения, устало опустился рядом на покрытый толстым ковром пол.

Знал, что судья его не прогонит.

– Неприятности? – сочувственно поинтересовался судья Бао, сразу уловивший подавленное состояние коллеги.

– Не то слово! – Черт безнадежно махнул когтистой лапой. – Чернобурка из клетки сбежала!

– Чернобурка? Это лиса, что ли?

– Лиса, – буркнул черт. – Девятихвостая. Оборотень. Тыщу лет прожила! Такое творила… Не одна сотня мужиков по ее милости раньше срока окочурилась! А эти олухи, стражники! Якши камнеголовые! Знали ведь, с кем дело имеют, ротозеи! Да и то сказать: замки заперты, решетки целы, а Чернобурки нет! Кто виноват? Ли Иньбу виноват! Я, что ли, ее стеречь должен?! Я только приказ об аресте оформлял! Вот, грозятся устроить мне земное перерождение, чтоб я ее и ловил! А почему я? Сексуальные преступления – это вообще не по моему ведомству!

Судья Бао посочувствовал, черт еще немного повздыхал и ушел – и только тут до выездного следователя дошло, что в Оке уже довольно давно не видно никаких рук, а раз так…

Судья хорошо помнил, на чем он остановился в прошлый раз – через несколько мгновений затребованный свиток Пути Дамо, Бодхидхармы, Просветленного Учением, упал на его стол прямо из воздуха.

Бао бегло просмотрел все канцелярии, удостоверился, что все спокойно, и развернул свиток.

Легенды не врали. Бородатый Варвар – впрочем, поначалу никакой не бородатый, а довольно-таки милый юноша, и никакой не варвар, а сын раджи Сугандхи – благополучно родился в Индии и с младых ногтей целиком посвятил себя Учению.

Первую вспышку судья заметил еще в самом начале жизненного пути будущего Патриарха-в-одной- сандалии: юноша сидел под деревом, предаваясь медитации, – и знакомое сияние озарило свиток, скрыв от глаз следователя происходящее.

Впрочем, юность Бодхидхармы не слишком интересовала высокоуважаемого сянъигуна (хотя многие мудрецы продали бы за это душу).

Тяжелейший переход через Гималаи, время от времени озаряемый светом прозрений-У, – и вот уже не юноша, но знакомый судье по многочисленным портретам Бородатый Варвар стучится в ворота тогда еще никому не известной обители у горы Сун.

Хотя нет, не совсем знакомый: веки Бодхидхармы пока что на месте, еще не вырвал бешеный Пути Дамо куски предавшей хозяина слабой плоти.

Эта легенда тоже оказалась во многом правдивой – выездной следователь увидел, как это произошло, – и содрогнулся.

Падавшие на землю окровавленные частицы Просветленного Учением исчезли в ослепительной вспышке.

Потом – изнурительные упражнения для тела, многочасовые медитации, короткие странные проповеди, беседы, нередко заканчивавшиеся жестокими ударами, – и все учащающиеся вспышки просветлений.

И маленький, вечно всклокоченный человечек с безумным взглядом – тот самый гениальный механик, под руководством которого сооружался в подземельях Шаолиня знаменитый Лабиринт Манекенов…

По завершении работ патриарх-индиец не стал входить внутрь на глазах у восхищенных учеников. Вечером он собрал лучших и коротко переговорил с ними. Судья не сумел расслышать сказанное, но у него создалось впечатление, что беседа мало походила на ту, которую потом сотни лет передавали из уст в уста последователи Чань.

Ночью Бородатый Варвар встал и вышел во двор.

Судье показалось, что свиток загорелся, – но нет, это было особенно сильное У! Выездной следователь физически ощутил исходящее от свитка тепло, а распространившееся вокруг него сияние с успехом освещало кабинет.

Такого судья не видел еще ни разу!

Потом на мгновение мелькнули пустая комнатушка и сидящий в дальнем углу Бодхидхарма со скрещенными ногами.

В следующее мгновение судью оглушило грохотом, невиданная доселе вспышка опалила ему лицо, и Бао опрокинулся на спину вместе с креслом, сильно ударившись затылком.

Когда он пришел в себя, по комнате метались голубоватые сполохи. Недремлющее Око трещало и искрило, безуспешно пытаясь показать хоть что-нибудь, а у судейского стола стоял высокий массивный человек с пышной бородой, кустистыми бровями и огромными глазами навыкате и без век. Человек сурово смотрел на растянувшегося на полу выездного следователя.

И все предыдущие неприятности, включая арест и пытки, показались судье под этим взглядом приятным времяпрепровождением.

Повинуясь неясному порыву, пришедшему откуда-то извне, судья Бао встал, поправил съехавшую набок шапку, отряхнул одежду, поднял упавшее кресло и с достоинством поклонился.

Бородатый Варвар коротко кивнул и жестом подозвал судью поближе.

Выездной следователь повиновался, только сейчас заметив, что сквозь тело Бодхидхармы просвечивает противоположная стена кабинета, – и Пути Дамо вытянул бугристую волосатую руку, руку скорей плотника, чем монаха, в сторону Адского Ока.