Натали, неуверенно посмотрев на Луизу, помахала рукой.

— С Рози все в порядке, Луиза, — видишь, она рядом со мной. — Девочка погладила собаку по голове. — Не беспокойся, я переведу ее через дорогу. — Затем, ступая на проезжую часть, она крикнула матери: — Никак не могу отыскать свою бейсбольную кепку! Кажется, ее кто-то стащил!

Розали по-прежнему сидела на тротуаре. Натали нетерпеливо обернулась к ней:

— Пойдем, девочка!

Зеленая машина приближалась к Натали, но очень медленно. На первый взгляд, автомобиль не представлял никакой угрозы. Ральф сразу же узнал водителя, он не сомневался в своих чувствах и не считал, что это галлюцинация. В данный момент абсолютно правильным казалось то, что за рулем зеленого «форда-седана» сидит бывший разносчик газет.

— Натали! — крикнула Луиза. — Натали, нет!

Атропос, прыгнув вперед, пнул Розали N2 под хвост:

Убирайся отсюда, дрянь! Убирайся, пока я не передумал!

Атропос в последний раз ухмыльнулся Ральфу, когда Розали, взвизгнув, бросилась на дорогу… Прямо перед «фордом», который вел шестнадцатилетний Питер Салливен.

Натали не видела машину, она смотрела на Луизу, чье пунцовое лицо превратилось в маску ужаса. Наконец-то до Натали дошло, что Луиза кричит вовсе не из-за собаки.

Пит заметил бегущую гончую; не увидел он лишь маленькую девочку. Он вильнул в сторону, чтобы не задеть Розали, и этот маневр направил машину прямо на Натали. За ветровым стеклом Ральф увидел два испуганных лица, ему показалось, что миссис Салливен кричит. Атропос запрыгал от радости, хлопая в ладоши:

Эх ты, Шот-таймер! Глупый старик! Говорил же, что отомщу тебе!

Очень медленно Элен выронила батон.

— Натали! БЕРЕГИ-И-И-И-СЬ! — крикнула она. Ральф рванулся с места. И вновь возникло ощущение лишь мысленного передвижения. А когда он приблизился к Натали, ныряя вперед с вытянутыми руками, осознавав что машина — отраженные солнечные лучи, пробивающиеся сквозь темный саван, слепили глаза — совсем рядом, Ральф вызвал внутренний щелчок, в последний раз опускающий его в мир Шот-таймеров. Он упал в мир, звенящий от звуков: крики Элен и Луизы, визг их «форда». А над всем этим, словно ястреб, парил язвительный хохот Атропоса.

Ральф увидел на миг огромные голубые глаза Натали, а затем со всей силой толкнул ее в грудь и живот, отшвыривая как можно дальше.

Девочка приземлилась на обочину, разметав волосы по тротуару, но целая и невредимая. Откуда-то издалека донесся яростный вопль Атропоса.

Две тонны металла, все еще движущиеся со скоростью двадцать миль в час, врезались в Ральфа, и сразу все звуки умерли. Он подскочил вверх, описывая медленную дугу — по крайней мере, изнутри все движения ощущались замедленными, — на щеке, словно татуировка, остался отпечаток колеса, а сломанная нога безжизненно обвисла. Ральф успел заметить под собой тень, скользящую по мостовой в форме буквы 'X'; Ральф успел увидеть над собой россыпь красных пятен и подумать, что, должно быть, Луиза забрызгала его краской сильнее, чем он предполагал. Ральф успел увидеть Натали, сидящую на тротуаре, плачущую, но невредимую… И почувствовать Атропоса, потрясающего от злости кулаками.

«Кажется, для старого дурака я действовал отлично, — подумал Ральф. — Вот теперь можно и отоспаться».

А затем в смертельном падении он ударился о мостовую и покатился — дробя череп, ломая позвоночник, дырявя легкие осколками костей, превращая печень в бесформенную массу, разрывая внутренности.

И ничего не болело.

Вообще ничего.

Луиза никогда не забывала ужасного грохота, ознаменовавшего возвращение Ральфа на Гаррис- авеню, и кровавого следа, тянувшегося за ним, пока тело Ральфа катилось к автобусной остановке. Она хотела закричать, но не посмела; некий внутренний, истинный голос подсказал ей, что если она закричит, то от шока, ужаса и летнего зноя потеряет сознание, а когда придет в себя, то Ральф будет уже недосягаем для нее.

И вместо того, чтобы закричать, Луиза бросилась вперед, теряя туфлю, попутно замечая, что Питер Салливен выбирается из «форда», замершего почти на том же месте, на котором машина Джо Уайзера — тоже «форд» — сбила Розали N1 несколько лет назад. Она смутно осознавала, что Питер кричит.

Луиза упала на колени рядом с Ральфом, замечая, что его каким-то образом изменил зеленый «форд», что тело под знакомыми брюками и забрызганной краской рубашкой значительно отличается от прижимавшегося к нему менее минуты назад. Но глаза Ральфа были открыты, они сверкали осознанностью.

— Ральф?

— Да. — Голос его был чист и звучен, без малейших признаков смущения или боли. — Да, Луиза, я слышу тебя.

Она хотела было обнять его, но замерла, вспомнив, что нельзя тревожить тяжелораненых, потому что этим можно причинить им еще большую боль и даже убить. Затем Луиза вновь посмотрела на Ральфа, на кровь, струящуюся из уголков рта, отметила, что нижняя часть его тела перекручена по отношению к верхней, и решила, что уже невозможно поранить Ральфа еще больше. Она обняла его, склоняясь ближе, вдыхая запах несчастья: крови и кисло-сладкий ацетоновый дурман адреналина, исходящий от его дыхания.

— Все же ты сделал по-своему? — Луиза поцеловала Ральфа в щеку, в сочащуюся кровью бровь, в лоб, кожа на котором была свезена до самой кости.

Она заплакала. — Посмотри на себя! Рубашку порвал, штаны порвал… Ты что, думаешь одежда на деревьях растет?

— Он жив? — раздался сзади голос Элен. Луиза не обернулась, но на асфальте увидела тени: Элен, обнимающую за плечи плачущую дочь, и Розали, жавшуюся к правой ноге Элен. — Он спас Натали жизнь, я даже не заметила, откуда он появился. Пожалуйста, Луиза, скажи, что он ж… Затем тени сместились, когда Элен перешла на место, откуда могла видеть Ральфа, и тогда она, прижав к себе голову Натали, зарыдала.

Луиза склонилась еще ближе к Ральфу, гладя его по щеке, желая сказать ему, что она тоже собиралась пойти с ним — она действительно этого хотела, да, но он оказался слишком проворным. В самом конце он опередил ее. — Люблю тебя, милая, — сказал Ральф, потянувшись вперед и тоже погладив ее по щеке. Он попытался поднять и левую руку, но не смог. Луиза целовала его ладонь, шепча:

— Я тоже люблю тебя, Ральф. Всегда любила. Очень.

— Я должен был так поступить. Понимаешь?

— Да. — Луиза не знала, понимает ли и поймет ли когда-нибудь… Но она знала, что он умирает. — Да, понимаю.

Ральф хрипло вздохнул — сладковатый запах ацетона снова обволок лицо Луизы — и улыбнулся. — Миссис Чесс? Я хотел сказать, миссис Робертс? — Это, задыхаясь, произнес Питер. — С мистером Робертсом все в порядке? Пожалуйста, скажите, что я не поранил его!

— Уходи, Пит, — не оборачиваясь, ответила Луиза. — С Ральфом все хорошо. Он просто немного порвал брюки и рубашку… Правда, Ральф?

— Да, — ответил он. — Еще бы. Тебе следует хорошенько выдрать… Ральф, замолчав, перевел взгляд в точку слева от Луизы. Там никого не было, но Ральф все равно улыбнулся.

— Лахесис! — произнес он.

Он протянул дрожащую окровавленную руку и, как увидели Луиза, Элен и Питер Салливен, та дважды поднялась и опустилась. Взгляд Ральфа вновь сместился, на этот раз вправо. Он заговорил угасающим голосом:

— Приветствую тебя, Клото. А теперь, помните: это… Не… Больно.

Правильно?