— Да что ты! Лягу внизу на раскладушке.
— Правда, не обиделся?
— Правда. Так и Гейджу лучше и тебе. — Он помолчал, улыбнулся. — Конечно, и ты его вирус подхватишь. Могу с уверенностью сказать. Но ведь тебя и это не остановит.
— Конечно, нет. — И она улыбнулась в ответ. — А что там с Элли стряслось?
— Да все Чер. Элли просила, чтоб я его из спальни убрал.
— Сама Элли? Чера — из спальни? Невероятно!
— Представь себе. Говорит, от него плохо пахнет. Да и мне показалось: есть какой-то душок. Будто в навозе вывалялся.
— Какая досада! — Рейчел перевернулась на бок. — Ведь Элли так по нему скучала, почти как по тебе.
— Вот оно что, — хмыкнул Луис, поцеловал жену. — Спи, не беспокойся.
— Лу, я люблю тебя. И наш дом. Так рада, что наконец вернулась. Прости, что прогоняю тебя на ночь.
— Не беда, — шепнул Луис и выключил свет.
Внизу он собрал диванные подушки, вытащил раскладушку, представляя, как всю ночь он промается на жестком каркасе и скрипучих пружинах — тонкий матрац не спасал. Слава Богу, что простыней да одеял вдоволь, не придется с бору по сосенке постель собирать. Из шкафа в стене он достал два одеяла, расстелил. Начал было раздеваться, но остановился.
НЕ ЗАБРАЛСЯ ЛИ ЧЕР СНОВА? НАДО ОБОЙТИ ДОМ. ХУЖЕ НЕ БУДЕТ. А ПРОВЕРИТЬ ЗАМКИ ДА ЗАСОВЫ — ПУСТЯК. НЕ НАДОРВЕШЬСЯ, ВИРУС НЕ ПОДХВАТИШЬ.
Луис нарочито внимательно проверил, надежно ли заперты все двери и окна внизу. Чера нигде не видно. Впервые он проводил такой тщательный осмотр. Попробуй, сунься теперь, чертово отродье, мысленно пригрозил Луис, пожелав вдобавок, чтобы кот отморозил себе яйца. Впрочем, уже нечего отмораживать.
Выключил свет, забрался в постель. Железный прут в каркасе уперся в задницу. Всю ночь промучаюсь, подумал Луис и тут же заснул. На боку, на жесткой, ребристой раскладушке. Зато проснулся он…
…подле могильника за Кошачьим кладбищем. На этот раз он пришел один. Недавно он собственными руками убил Чера, и вот сейчас, непонятно почему, решил вернуть его к жизни.
Одному Богу известно. Закопал Чера поглубже и тому, видно, не выбраться из-под земли. Луис слышал: кот жалобно мяукает, плачет, как дитя. Плач доносился из-под земли, из-под камней и вместе с ним — невыносимый, приторный запах разлагающегося мяса. Каждый вздох наполнял грудь тяжелым, удушливым смрадом. А плач все не смолкал.
…плач все не смолкал.
…и в груди все давит и давит…
— Луис! — донесся до него голос Рейчел. — Подойди, пожалуйста!
Не только тревога слышалась в ее зове. Казалось, она до смерти перепугана. А в плаче угадывалось отчаяние. Плакал Гейдж.
Луис открыл глаза: в упор, не мигая, на него уставились желто-зеленые глазища Чера. Кот сидел у него на груди. Поневоле вспомнишь россказни о кошках, что вздохи воруют. От кота-то и исходил тяжелый смрад. Сам же Чер довольно урчал.
От удивления и гадливости Луис вскрикнул. Вскинул руки, отгораживаясь и защищаясь. Кот тяжело спрыгнул с постели, упав на бок, и, медленно, нетвердо ступая, пошел прочь.
ГОСПОДИ ИИСУСЕ! ОН СИДЕЛ НА МНЕ! ПРЯМО НА ГРУДИ!
С тем же чувством он обнаружил бы паука во рту. Его чуть не стошнило.
— Луис!
Откинув одеяло, он, спотыкаясь, пошел наверх. У них в спальне горел огонь. На лестничной площадке уже поджидала Рейчел, неприбранная, в ночной рубашке.
— Луис! Гейджа опять тошнит… Он задыхается! Я так боюсь…
— Иду, иду!
А в голове у него крутилось:
ПРОБРАЛСЯ-ТАКИ! ЧЕРЕЗ ПОДВАЛ, ЧТО ЛИ? МОЖЕТ, ТАМ ОКНО РАЗБИТО. ДА, СКОРЕЕ ВСЕГО. ЗАВТРА ЖЕ ПОСЛЕ РАБОТЫ ПРОВЕРЮ. НЕТ, ЛУЧШЕ ДО РАБОТЫ. Я…
Гейдж перестал плакать, в горле у него противно заклокотало.
— Что делать, Луис?! — вскрикнула Рейчел.
Он влетел в спальню. Сынишка лежал на боку, из открытого рта струйкой сбегала на старое полотенце, подложенное матерью, рвотная жижа. Да, Гейджа тошнило, но, видно, позыв был недостаточно силен, чтобы сразу очистить желудок, и сейчас малыш задыхался, лицо у него побагровело.
Луис подхватил ребенка под мышки (горячие, влажные), резко подался назад, увлекая малыша, а потом — вперед, голова у Гейджа дернулась, в горле булькнуло, и изо рта ударил фонтан кашеобразной, густой массы, запачкав и пол, и тумбочку у постели. Гейдж снова заплакал, но сейчас его плач для Луиса был милее музыки. Чтобы так реветь, нужен хороший доступ воздуха к легким.
У Рейчел подогнулись колени, и она свалилась на кровать, обхватив голову руками, сотрясаясь от рыданий.
— Еще б немного, и он умер, да, Луис? Ведь он чуть не за-за-задохнулся… Господи!
Луис шагал взад и вперед по комнате, успокаивая сынишку. Рев скоро сменился всхлипами, Гейдж задремывал.
— Да вовсе нет! И сам бы освободился — я почти уверен. Просто решил чуть-чуть ему помочь.
— Что ж я, не видала?! Он едва не задохнулся! Еще б немного… — Она воззрилась на него враз посветлевшими глазами, все еще не веря, так сильно было ее потрясение. — Еще б немного…
Он вспомнил, как совсем недавно она кричала на кухне. НЕТ, ЗДЕСЬ НИКТО УМИРАТЬ НЕ СОБИРАЕТСЯ И НЕ УМРЕТ!
— Знаешь, дорогая, — мягко сказал Луис. — Мы все смертны…
За полночь Гейджа снова начало тошнить. Из-за молока, сомневаться не приходилось. Проснувшись ночью, он захныкал (Луис к тому времени уже спал внизу), «есть захотел», как объяснила Рейчел. Она сунула ему бутылочку с молоком и задремала. Часом позже у него опять открылась рвота.
— Ни капли молока! — строго-настрого приказал Луис, и Рейчел безропотно согласилась. Потом — уже около двух по полуночи — он принялся выслеживать кота. Ну и, конечно же, обнаружил, что дверь из кухни в подвал распахнута настежь. Вспомнилось: мать рассказывала, что знавала кошку, научившуюся лапой отодвигать засов на двери. Залезет, говорит, на дверную скобу и давай засов лапой толкать, пока не откроет дверь. Умница кошка, ничего не скажешь! И хотя у них на двери засов такой же, Черу не след с ним забавляться, решил Луис. В конце концов, дверь в подвал и на ключ можно запереть. Чера он нашел под плитой, нарушил мирный сон и бесцеремонно выгнал кота на крыльцо. Возвращаясь в гостиную, запер дверь в подвал. Накрепко.
29
К утру температура у Гейджа упала. На щеках его играл нездоровый румянец, но взгляд прояснился, малыш улыбался, ему уже не лежалось. Вдруг, за неделю, а то и быстрее, бессмысленное гуканье образовалось в слова. Он повторял за взрослыми почти все без ошибок. Элли учила его всяким непотребным словам.
— Скажи «какашка», Гейдж.
— Какаска Гейж, — охотно повторял малыш, не отрываясь от овсянки. Луис разрешил ее на
