Мерсер подвез Пэйдж Воллис домой и вернулся в мой офис раньше, чем позвонил Батталья.

— Будет лучше, если ты поговоришь с Пэйдж Воллис и объяснишь ей все по телефону, пока она не услышала новости по телевизору, — обратилась я к Мерсеру.

— Для нее это станет тяжелым ударом. Она обвинит себя в его исчезновении, — сказал он.

— Господи, что скажут присяжные! — простонала я.

Я была так озабочена судьбой мальчика, что не подумала о необходимости привлечь к его поискам общественность и прессу. На выходных присяжные узнают обо всем из телевидения и газет. На суде Пэйдж много говорила о Даллесе, и они непременно свяжут его исчезновение с этим делом.

— Разве судья не запретил им слушать новости, касающиеся процесса? — спросил Батталья.

Чэпмен выпустил изо рта кольцо дыма и потянулся за новой сигарой.

— Надеетесь, что присяжные не станут читать заголовки газет? Это столь же вероятно, как то, что сегодня вечером я приму ванну с Шарон Стоун или что вы останетесь в этом кабинете, когда вам стукнет восемьдесят пять. Бьюсь об заклад, они проглотят все новости с потрохами.

— Я буду держать вас в курсе того, что случится в выходные, — пообещала я Батталье и Уитни.

Мы вернулись ко мне в кабинет. Мерсер пожелал нам спокойной ночи и отправился в соседнее здание, где на седьмом этаже находился «детский отдел» — подразделение по борьбе с преступлениями против детей. Он собирался рассказать все, что ему известно о Даллесе Триппинге, и ускорить поиски ребенка. Вероятно, Нэнси Таггарт была уже там и давала показания.

— Вот единственная вещь, которая связывает меня со свидетелем. — Я взяла у Майка бумажный пакет и убрала бейсбольную куртку в шкафчик. — Есть что-нибудь новое?

— Еще до того, как твои выходные накрылись, я хотел попросить, чтобы ты уделила мне два часа завтра утром. Мне нужен свежий взгляд при повторном осмотре дома Куини.

— А как насчет Сары? — поинтересовалась я.

— Я не в восторге от мысли, что Сара явится на место преступления вместе со своими карапузами. После них вероятность успешной пробы на ДНК практически сведется к нулю.

— Почему все так сочувственно относятся к матерям? — Я улыбнулась. — Конечно, у меня нет уважительных причин, которые можно противопоставить кормлению грудью, насморку, развивающим играм или необходимости ехать в универмаг за памперсами.

— Брось, я же не ставлю тебя перед выбором: подольше поваляться в постели или отправиться со мной в Гарлем. Мы вполне можем встретиться после балетной школы.

Майк знал мой распорядок дня. Я с детства занималась танцами, и еженедельные уроки не только помогали мне поддерживать форму, но и позволяли снять напряжение после рабочей недели.

— В десять часов, перед студией Уильяма.

— Сделай мне одолжение, прими душ перед тем, как выйти. В прошлый раз от тебя разило, как от козла.

— В прошлый раз, — напомнила я, — ты явился посреди занятий и вытащил меня из класса, потому что разыскал насильника, которого мы с Мерсером ловили два года. Не беспокойся, я даже надушусь.

— Ладно, я оплачу расходы. Помнишь, я говорил, что Куини танцевала для детей?

— Да.

— Похоже, до того, как у нее случился удар, она умела заводить публику. — Майк достал несколько фотографий из папки для бумаг, которую таскал с собой вместо портфеля. — Ты бы подружилась с Куини. Она тоже любила танцевать.

Я взяла выцветшие черно-белые снимки.

— Теперь видишь? — спросил он. — Конечно, танцы у нее были немного экзотичней. Подумать только, сколько денег она сэкономила на костюмах.

Почти на всех карточках между телом Маккуин Рэнсом и объективом фотоаппарата не было абсолютно ничего. Вся ее одежда сводилась к блестящей тиаре на голове, длинным черным атласным перчаткам выше локтя и плетеным сандалиям на высоком каблуке: в таком костюме она гордо и уверенно демонстрировала свою пышную фигуру. Судя по интерьеру, она стояла на сцене и выступала перед публикой. Неудивительно, что с ней любили работать фотографы вроде Ван дер Зее.

Я перевернула несколько снимков, пытаясь найти указания на время и место съемки. На обратной стороне кое-где было написано от руки — 1942 г.

— Где ты их откопал? — спросила я.

— В куче барахла, которое вытряхнули из ящиков.

— И много там таких снимков?

— Полно. Я забрал несколько, чтобы ты могла полюбоваться. Может, какой-то парень случайно наткнулся на эти фотографии и завелся.

— Вряд ли. На снимках Куини не больше двадцати. Но ты прав, завтра мы поедем вместе.

Я взяла документы и собралась уходить.

— А как же наш «Последний раунд»?! — воскликнул Майк.

— Ко мне приехал Джейк. На столе ждет ужин. Почему бы тебе для разнообразия не сходить куда- нибудь вместе с Вэл?

— А, вы еще здесь? — На пороге появился Ли Радден с двумя бутылками в руках. Это был один из лучших молодых юристов в нашем отделе. — Хотите холодного пива, Алекс?

— Спасибо, я уже ухожу.

В конце недели большинство начальников отделов приносили с собой пиво и устраивали что-то вроде служебной вечеринки.

— Надо тебя разгрузить. — Майк забрал у Ли одну бутылку.

— У вас найдется свободная минутка? Я не задержу вас надолго.

Я взяла со стола бронзовые песочные часы и перевернула их.

— Даю три минуты. Время пошло.

Таким ответом нас развлекал один из моих любимых преподавателей в университете. Каждый раз, когда студент просил у него «минутку», на деле выходило не меньше десяти. Теперь то же самое происходило с сотрудниками нашего отдела.

— Помните дело, которое вы поручили мне в начале недели? — спросил меня Ли.

Я кивнула, хотя прошлый понедельник казался мне чем-то бесконечно далеким.