тишины.

Может, даже поппиты любят море…

На следующий день я и Шрехт отправились на небольшой пляж на Кейн Код, недалеко от старого курортного городка Кахун Холлоу. По словам моей боевой подруги, это место любили наемники, приезжающие на Землю, потому что здесь путешественник со звезд мог чувствовать себя, как дома.

До Вторжения я ни разу не был на Кейн Код.

Мы предпочитали другие, более престижные, красивые, живописные пляжи, полого спускающиеся к зеленому морю, — Изумрудный остров, Северный Миртль, Топсейл с их мягким коричневым песком.

Здесь же песок оказался намного крупнее и острее, однако камней и гальки было значительно меньше, нежели немного севернее. Кейн Код последний из больших островов, отделяющих побережье от Флориды.

Веками эти места славились своими пляжами и зонами отдыха. Сейчас все изменилось. Берег Массачусетского залива был усеян обломками стеклянных небоскребов, а та его часть, что вела к морю, была пустынна; длинные полосы песка, пляжной растительности и травы покрывали низкие, закругленные дюны.

Здесь оказалось намного холоднее, чем в Нью-Йорке. Хотя песок и сохранял тепло солнечных лучей, но ветер с Атлантики заставлял кожу покрываться мурашками, тем более что солнце уже было на западе. За солнцем, за заливом, я это прекрасно знал, расположился огромный город лачуг Бостон, чьи жители решили остаться в нем после его разгрома. На него не падали бомбы — он разрушался сам по себе, медленно и постепенно. Еще одно «дикое» поселение, предназначенное для уничтожения или закрытия.

Здесь можно было обнаружить самых неожиданных обитателей, и только нескольких из них я бы отнес к разряду гуманоидов. Вокруг зажженных костров расположились компании зеленых саанаэ, жарящих пищу на вертелах, пересмеивающихся друг с другом странным, шипящим смехом. Их было великое множество, целые семейства, потому что саанаэ предписывалось оставаться на этой планете.

Вглядевщись в океанскую даль, можно было увидеть плавающих хруффов, похожих на громадных аллигаторов, идущих под парусами, свернувшихся клубком на серфинговых досках. Некоторые плавали самостоятельно, напоминая доисторических динозавров, почти полностью погрузившись в воду, выставив наружу лишь глаза и раздувающиеся ноздри. Двигались они c помощью своих длинных тяжелых хвостов.

Интересно, что акулы думают о них? Или эти хищники боятся приплывать сюда? Никто из живности океана не может напугать хруффа, кроме доисторических водных Хищных ящеров. Но они давно вымерли.

На пляже находилось также немного людей; в некоторых из них я узнал наемнйков- епагов, мужчин и женщин, кучкующихся вместе, без сопровождения наложниц и наложников. Там же мелькали и местные жители, с опаской снуя между чужаками, пусть даже и одной с ними расы.

Шрехт спокойно лежала рядом со мной, уютно устроившись в углублении на дюне, безмятежно глядя на море и разговаривая о всякой всячине. На горизонте плыли облака, создавая впечатление края земли. На стыке горизонта и моря проходил какойто корабль непонятной конструкции с высоко задранным носом и кормой, с двумя рядами темно-красных парусов странной формы. На палубе мелькали зеленые пятна, очевидно, саанаэ.

Если тебя отправят в вечное изгнание на чужую планету, возьмешь ли ты с собой корабль?

Из-за дюн появилась длинноногая, с длинными, развевающимися по ветру светлыми волосами, голубоглазая улыбающаяся женщина. Огромная грудь едва удерживалась белым полупрозрачным топом. На широких бедрах виднелись узенькие полоски мини-бикини. Отличная фигура, тонкая талия, загорелая кожа.

Она посмотрела на меня, положив одну руку на бедро, подождала мгновение, затем спросила:

— Ну, как насчет этого?

Черт, как они мне надоели. Я подумал о маленькой проститутке в поезде и попытался вспомнить ее имя.

— Как насчет чего? — Я слышал слабое фырканье, издаваемое Шрехт. Долгое общение с хруффами научило меня распознавать их фырканье, вздохи, другие звуки и правильно их трактовать. Итак, шумный выдох означал короткий смешок.

Девушка покачала головой и похлопала себя по животу:

— Пойдем, приятель, сорок долларов.

Мне почему-то стало неловко от присутствия Шрехт, наблюдавшей эту сцену, хотя я знал, что она понимает мое… поведение.

— Зачем?

Девушка фыркнула, затем, сунув большие пальцы под полоски бикини, ловко стянула их. Белая тонкая ткань упала на песок. Треугольник волос внизу живота совпадал с цветом белокурых длинных волос, развевающихся на ветру. Она немного подбривала их, чтобы не показывались из-под маленького бикини.

— Сорок долларов независимо от-того, сколько раз ты сможешь заняться со мной любовью, начиная с этого момента и заканчивая следующим утром.

— Не слишком ли много времени? — Девушка рассмеялась: — Ты здесь не слишком давно, приятель?

— Нет. — Дыхание Шрехт стало еще громче.

— Ну хорошо, позволь мне показать тебе то, что ты получишь… — С этими словами девица повернулась спиной, наклонилась таким образом, чтобы видеть меня между расставленных ног и, все еще улыбаясь, руками раздвинула ягодицы. — Видишь? Что ты думаешь?

«Практически ничем не отличаешься от остальных женщин, — вот что я подумал. — Похожа на Хани, на любую другую наложницу, даже на Алике. Довольно соблазнительно, однако». Я мог чувствовать бешенство гормонов, слышать их тоненькие голоски: «Ну, ну?» Протянув руку, я похлопал девку по округлой, слегка испачканной в песке заднице, позволив своей руке немного там задержаться.

— Очень хорошо, красиво. Но ты права, я не очень Долго здесь нахожусь. Может, попозже…

Девушка выпрямилась и, пожав плечами, наклонилась подобрать бикини:

— Хорошо, парень, пусть будет позже. — Она побрела дальше в дюны, так и не надев бикини — белая полоска ткани виднелась в ее руке. Проститутка явно направлялась к группе наемников-спагов. Я наблюдал за ней, борясь с искушением позвать ее обратно, и слышал мягкий шепот Шрехт — она смеялась.

Наступила ночь; темнота пришла с востока и черным покрывал ом накрыла небо, высыпали звезды. Море, практически слившись с горизонтом, тоже стало черным. Привычные звуки приобрели мистический оттенок; шуршание серфинговых досок о берег превратилось в таинственный шепот, перекрывающий шелест прибрежных волн, голоса людей, потрескивание поленьев в кострах, кашель хруффов, мягкие голоса саанаэ, писклявое кудахтанье каких-то сверкающих, серебристых двуногих, никогда не виданных мною прежде…

Мы со Шрехт, приготовив еду на костре, поужинали, открыли свои бутылки и теперь сидели, наслаждаясь пищей и питьем. Я похвалил себя за хорошийвыбор — скотч оказался чудесным, его аромат перебивал жгучий, кислый запах алкогольного напитка хруффов,