Кельне, написал ему, что новая канцеляристка великолепно справляется с работой и к тому же обходится дешевле, а Юпп на фронте, несомненно, несколько отстал от канцелярского дела. Господин адвокат от души об этом сожалеет, но времена нынче суровые. Он шлет господину Юппу свои наилучшие пожелания.
– Пакостная штука! – меланхолически говорит Юпп. – Все эти годы я только об одном мечтал – как бы убраться подальше от армии, а теперь вот радуешься, что тебя не гонят. Ну, пропадать так пропадать – ставлю восемнадцать!
У Вилли в руках выгоднейшая комбинация.
– Двадцать! – отвечаю я за него, – Ну, а ты, Валентин?
Валентин пожимает плечами:
– Двадцать четыре!
На сорока Юпп пасует. В эту минуту появляется Карл Брегер.
– Захотелось поглядеть, как вы живете, – говорит он.
– И ты решил, что мы, конечно, здесь, – ухмыляется Вилли, поудобнее усаживаясь на скамье. – Нет, знаешь, как ни верти, а для солдата казарма – истинная родина. Сорок один!
– Сорок шесть! – азартно бросает Валентин.
– Сорок восемь! – гремит Вилли в ответ.
Черт возьми! Игра становится крупной. Мы придвигаемся поближе. Вилли, прислонясь к стенке шкафа, в упоении показывает нам четырех валетов. Валентин, однако, зловеще ухмыляется: его шансы еще вернее – у него ничего нет в прикупе.
Как уютно здесь! На столе мигает огарок свечи. В полумраке чуть белеют солдатские койки. Мы большущими ломтями поглощаем сыр, который раздобыл Юпп. Юпп режет его клинковым штыком и по очереди всех нас оделяет.
– Пятьдесят! – беснуется Валентин.
Тут дверь распахивается настежь, в комнату врывается Тьяден.
– Зе… Зе… – заикается он. От страшного волнения на него напала икота. Мы водим его с высоко поднятыми руками по комнате.
– Что, девочки обобрали? – участливо спрашивает Вилли.
Тьяден отрицательно качает головой:
– Зе… зе…
– Смирно! – командует Вилли.
– Зеелиг… Я нашел Зеелига, – ликующе произносит наконец Тьяден.
– Слушай! – рявкает Вилли. – Если ты врешь, я выброшу тебя через окно.
Зеелиг был нашим ротным фельдфебелем. Скотина первоклассная. За два месяца до конца войны его, к сожалению, куда-то перевели, и мы до сих пор никак не могли напасть на его след. Тьяден сообщает, что он содержит пивную «Король Вильгельм» и что пиво у него высшей марки.
– Вперед! – кричу я, и мы всей оравой устремляемся к выходу.
– Стой, ребята! Без Фердинанда нельзя. У него с Зеелигом давние счеты за Шредера, – говорит Вилли.
У дома Козоле мы поднимаем отчаянный шум, свистим и буяним до тех пор, пока он, недовольный, в одной ночной рубахе, не высовывается в окно.
– Что вам взбрело в голову, на ночь глядя? – ворчит он. – Забыли, что я женат, что ли?
– Это дело подождет, – ревет Вилли. – Беги скорее вниз, мы нашли Зеелига.
Фердинанд оживляется.
– Не врете? – спрашивает он.
– Не врем! – каркает Тьяден.
– Есть! Иду! – кричит Козоле. – Но горе вам, если вы меня разыгрываете…
Пять минут спустя он уже с нами, и мы рассказываем ему все по порядку. Стрелой мчимся дальше.
Когда мы сворачиваем на Хакенштрассе, Вилли в возбуждении налетает на прохожего и сшибает его с ног.
– Бегемот! – кричит прохожий, лежа на земле.
Вилли мигом возвращается и грозно вырастает перед ним.
– Простите, вы, кажется, что-то сказали? – спрашивает он, беря под козырек.
Тот вскакивает и, задрав голову, смотрит на Вилли.
– Не припомню, – бормочет он.
– Ваше счастье, – говорит Вилли. – Ругаться можно лишь при соответствующем телосложении, которым вы, кажется, не отличаетесь.
Мы пересекаем маленький палисадник и останавливаемся перед пивной «Король Вильгельм». Но надпись на вывеске уже замазана. Теперь пивная называется «Эдельвейс». Вилли берется за ручку двери.
