гибрид.
Штайнер ухмыльнулся.
— Чудесно, тогда пойдем есть мацу. Справим «праздник кущей»! Лила чудесно готовит.
Заведение Поцлоха состояло из трех аттракционов — карусели, тира и панорамы мировых сенсаций. Штайнер показал Керну его работу. Керн должен был начистить медные части сбруи у лошадей на карусели и подмести карусель.
Керн принялся за работу. Он начистил не только лошадей, но и оленей, которые раскачивались в такт, и лебедей, и слонов. Он так углубился в работу, что не слышал, как к нему подошел Штайнер.
— Пойдем, мальчик, обед!
— Уже?
Штайнер кивнул.
— Опять. Немного непривычно, правда? Ты вращаешься среди людей искусства, здесь господствуют мировые буржуазные нравы. После обеда будет еще и полдник. Кофе с пирожками.
— Прямо как в сказке! — Керн вылез из гондолы, которую тянул кит.
— О боже, Штайнер, — сказал он. — В последнее время все идет так хорошо, что становится страшно. Сначала в Праге, а теперь здесь. Вчера я еще не знал, где буду спать, а сегодня у меня есть место, жилище, и за мной заходят, чтобы позвать на обед! Просто не верится!
— А ты верь, — ответил Штайнер. — И не думай об этом, а принимай все, как есть. Это старый девиз опытных людей.
— Надеюсь, что такая жизнь хоть сколько-то продлится…
— У тебя постоянная работа, — ответил Штайнер. — По крайней мере, месяца на три. Пока не наступят холода.
Лила поставила на лужайку перед вагоном шаткий столик. Она принесла большую кастрюлю со щами и села рядом со Штайнером. Стояла ясная погода, и в воздухе уже чувствовался запах осени. На лужайке было развешено выстиранное белье; над ним порхало несколько желтовато-зеленых бабочек.
Штайнер потянулся.
— Как на курорте! Ну, а теперь — в тир.
Он показал Керну ружья и объяснил, как они заряжаются.
— Есть два вида стрелков, — сказал он. — Тщеславные и алчущие.
— Как и в жизни, — заблеял директор Поцлох, проходивший мимо.
— Тщеславные стреляют по мишеням и номерам, — продолжал объяснять Штайнер. — Они не опасны. Алчущие хотят что-нибудь выиграть. — Он показал на ряд этажерок в глубине тира, которые были уставлены плюшевыми медвежатами, куклами, пепельницами, бутылками с вином, бронзовыми статуэтками, домашней утварью и другим барахлом.
— Они должны что-нибудь выиграть. Сперва — с нижних полок. Если кто-нибудь выбьет пятьдесят очков, он уже претендует на выигрыш с одной из верхних полок, где вещи стоят десять шиллингов и больше. Тогда ты заряжаешь ружье одной из волшебных пуль директора Поцлоха. Они выглядят точно так же, как и другие. Они лежат здесь, на этой стороне. И человек удивляется, почему он внезапно попал в двойку или тройку. Немного меньше пороха, понимаешь?
— Да.
— Прежде всего никогда не меняйте ружье, молодой человек, — пояснил директор Поцлох, стоявший позади них. — К этому люди относятся недоверчиво. На пули они не обращают внимания. Ну, и затем — баланс. И люди должны выиграть, и мы должны заработать. Это нужно сбалансировать. Если вам это удастся, вы — кудесник. Не считайте это слишком громкими словами. Ну, а кто стреляет часто, тот, конечно, имеет право и на верхнюю полку.
— Кто пропуляет пять шиллингов, может выиграть одну из бронзовых богинь, — добавил Штайнер. — Стоит один шиллинг.
— Молодой человек, — неожиданно сказал директор Поцлох с патетической угрозой, — я сразу же хочу обратить ваше внимание на следующее — на главный выигрыш. Он не выигрывается, понимаете? Это личная вещь из моей квартиры. Великолепная штука!
Он показал на подержанную серебряную корзину для фруктов с двенадцатью тарелками и столовыми приборами. — Вы должны умереть, но не допустить, чтобы выбили шестьдесят очков. Обещайте, что вы этого не допустите!
Керн пообещал. Директор Поцлох вытер пот со лба и подхватил пенсне.
— Одна мысль о том, что я могу потерять эту вещь, приводит меня в ужас, — пробормотал он. — Жена убьет меня. Корзина досталась нам по наследству, причем в такое время, когда нарушаются все традиции. Вы знаете, что значит вещь, доставшаяся по наследству? А, ладно, вы наверняка этого не знаете…
Он умчался. Керн посмотрел ему вслед.
— Не так страшно, — сказал Штайнер. — Наши ружья относятся ко времени осады Трои. Ну, а если придется туго, ты всегда можешь позвать на помощь Лилу.
Они направились к «панораме мировых сенсаций». Это был небольшой павильон, оклеенный пестрыми плакатами, он возвышался на помосте; наверх вели три ступеньки. Перед павильоном находилась касса, сделанная на манер китайского дворца, — идея Леопольда Поцлоха. Штайнер показал на плакат, изображавший человека, мечущего глазами молнии.
— Альваро, чудо телепатии, — это я, мальчик. А ты будешь моим ассистентом.
Они вошли в полутемную, затхлую комнатку. Ряды пустых стульев стояли в беспорядке, точно призраки. Штайнер поднялся на сцену.
— Ну, слушай. Кто-то в зрительном зале прячет что-нибудь у другого зрителя; большей частью это пачки с сигаретами, спички, пудреницы или, в крайнем случае, булавки. Бог знает, откуда у людей сейчас берутся булавки! Я должен это найти. Я прошу выйти на сцену одного из заинтересованных зрителей, беру его за руку и устремляюсь с ним в зал. Этим зрителем можешь быть и ты — тогда ты просто ведешь меня, и чем ближе подходишь к спрятанному предмету, тем крепче сжимаешь мне руку. Легкий стук средним пальцем означает, что мы находимся у цели. Это очень просто. Я ищу до тех пор, пока ты не застучишь. А выше или ниже спрятан предмет, я узнаю по тому, как ты потянешь мою руку — вниз или вверх.
В дверях с шумом появился директор Поцлох.
— Ну, учимся?
— Мы как раз хотим прорепетировать, — ответил Штайнер. — Присядьте, господин директор, и спрячьте что-нибудь. У вас найдется булавка?
— Конечно. — Поцлох схватился за борт пиджака.
— Конечно, булавка у него есть! — Штайнер повернулся к Керну. — Спрячьте ее. А теперь, Керн, иди и веди меня!
Леопольд Поцлох с веселым видом взял булавку и зажал ее между ботинками.
— Начали, Керн, — сказал он после этого.
Керн взошел на сцену и взял Штайнера за руку. Он подвел его к Поцлоху, и Штайнер начал искать.
— Я ужасно боюсь щекотки, Штайнер, — не выдержал Поцлох и завизжал.
Через несколько минут булавка была найдена. Они повторили это упражнение еще несколько раз. Керн разучил условные знаки, и время, которое потратил Штайнер на поиски коробки спичек у Поцлоха, значительно сократилось.
— Чудесно, — сказал Поцлох. — Потренируйтесь еще сегодня после обеда. Ну, а теперь перейдем к главному: в зрительном зале вы должны вести себя нерешительно, понимаете? Публика не должна заметить подвоха. Поэтому вам нужно быть нерешительным. Давайте прорепетируем еще разок, Штайнер. Я ему покажу.
Он уселся на стул рядом с Керном.
Штайнер отправился на сцену.
— Ну, а теперь я попрошу, — загремел его голос, — выйти одного из уважаемых господ сюда, на
