— Да. А что?

— О, ничего… мне только показалось…

Стемнело. Перед отелем стоял грузовик.

— Равик, — послышался голос Морозова из какого-то парадного.

— Это ты, Борис? — Равик остановился.

— Там полиция.

— Так я и думал.

— Вот удостоверение личности на имя Ивана Клуге. Помнишь, я рассказывал тебе? Действительно еще на полтора года. Пойдем в «Шехерезаду». Там сменим фотографию. Подыщешь себе другой отель и станешь русским эмигрантом.

Равик отрицательно покачал головой.

— Слишком рискованно, Борис. Фальшивые документы в военное время — опасная вещь. Уж лучше никаких.

— Что же ты намерен делать?

— Пойду в отель.

— Ты твердо решил, Равик? — спросил Морозов.

— Да, твердо.

— Черт возьми! Кто знает, куда теперь тебя загонят!

— Во всяком случае, немцам не выдадут. Этого мне уже нечего бояться. И в Швейцарию не вышлют. — Равик улыбнулся. — Впервые за семь лет полиция не захочет расстаться с нами. Потребовалась война, чтобы нас начали так высоко ценить.

— Говорят, в Лоншане создается концентрационный лагерь. — Морозов потеребил бороду. — Выходит, ты бежал из немецкого концлагеря, чтобы попасть во французский.

— Быть может, нас скоро выпустят.

Морозов ничего не ответил.

— Борис, не беспокойся за меня. На войне всегда нужны врачи.

— Каким именем ты назовешься при аресте?

— Своим собственным. Здесь я назвал его полиции только один раз. Пять лет назад. — Равик немного помолчал. — Борис, — продолжал он, — Жоан умерла. Ее застрелили. Она лежит в клинике Вебера. Надо ее похоронить. Вебер обещал мне, но боюсь, его мобилизуют прежде, чем он успеет это сделать. Ты позаботишься о ней? Не спрашивай меня ни о чем, просто скажи «да», и все.

— Да, — ответил Морозов.

— Прощай, Борис. Возьми из моих вещей то, что тебе может пригодиться. Переезжай в мою конуру. Ты ведь всегда мечтал о ванной… А теперь я пойду. Прощай.

— Дело дрянь, — сказал Морозов.

— Ладно. После войны встретимся в ресторане «Фуке».

— С какой стороны? Со стороны Елисейских Полей или авеню Георга Пятого?

— Авеню Георга Пятого. Какие же мы с тобой идиоты! Пара сопливо-героических идиотов! Прощай, Борис.

— Да, дело дрянь, — сказал Морозов. — Даже проститься как следует и то стесняемся. А ну-ка иди сюда, идиот!

Он расцеловал Равика в обе щеки. Равик ощутил его колючую бороду и запах табака. Это было неприятно. Он направился в отель.

Эмигранты собрались в «катакомбе». Совсем как первые христиане, подумал Равик. Первые европейцы. За письменным столом, под чахлой пальмой, сидел человек в штатском и заполнял опросные листы. Двое полицейских охраняли дверь, через которую никто не собирался бежать.

— Паспорт есть? — спросил чиновник Равика.

— Нет.

— Другие документы?

— Нет.

— Живете здесь нелегально?

— Да.

— По какой причине?

— Бежал из Германии. Лишен возможности иметь документы.

— Фамилия?

— Фрезенбург.

— Имя?

— Людвиг.

— Еврей?

— Нет.

— Профессия?

— Врач.

Чиновник записал.

— Врач? — переспросил он и поднес к глазам листок бумаги. — А вы не знаете тут врача по фамилии Равик?

— Понятия не имею.

— Он должен проживать именно здесь. Нам донесли. Равик посмотрел на чиновника. Эжени, подумал он. Не случайно она поинтересовалась, иду ли я в отель, а еще раньше так сильно удивилась, увидев меня на свободе.

— Ведь я уже вам сказала — под такой фамилией у меня никто не проживает, — заявила хозяйка, стоявшая у входа в кухню.

— А вы помалкивайте, — недовольно пробурчал чиновник. — Вас и так оштрафуют за то, что все эти люди жили здесь без ведома полиции.

— Могу лишь гордиться этим. Уж если за человечность штрафовать… что ж, валяйте!

Чиновник хотел было еще что-то сказать, но промолчал и только махнул рукой. Хозяйка вызывающе смотрела на него. Она имела высоких покровителей и никого не боялась.

— Соберите свои вещи, — обратился чиновник к Равику. — Захватите смену белья и еду на сутки. И одеяло, если есть.

Равик пошел наверх в сопровождении полицейского. Двери многих комнат были распахнуты настежь. Равик взял свой давно уже упакованный чемодан и одеяло.

— Больше ничего? — спросил полицейский.

— Ничего.

— Остальное не берете?

— Нет.

— И это тоже? — Полицейский указал на столик у кровати. На нем стояла маленькая деревянная Мадонна, которую Жоан прислала Равику в «Энтернасьональ» еще в самом начале их знакомства.

— И это тоже.

Они спустились вниз. Кларисса, официантка родом из Эльзаса, протянула Равику какой-то пакет. Равик заметил, что у всех остальных эмигрантов были такие же пакеты.

— Еда, — объяснила хозяйка. — Не то еще умрете с голоду! Уверена, что вас привезут в такое место, где ничего не подготовлено.

Она с неприязнью посмотрела на чиновника в штатском.

— Поменьше болтайте, — сказал тот с досадой. — Не я объявил войну.

— А они, что ли, объявили ее?

— Оставьте меня в покое. — Чиновник взглянул на полицейского. — Все готово? Выводите!

Темная масса людей зашевелилась, и тут Равик увидел мужчину и женщину, ту самую, которой мерещились тараканы. Правой рукой муж поддерживал жену. Левой он держал сразу два чемодана — один

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

4

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату